До Рождества не так уж и далеко, а потому хочу подарить всем любителям Джонни Деппа свою сказку. :)...И БУДЕТ СНЕГсказочная повесть-фанфик по мотивам фильмов Тима Бартона "Эдвард Руки-ножницы" и "Чарли и Шоколадная фабрика", а так же - по произведениям Роальда Даля.
"...Неограниченную условностями любовь способны испытать лишь дети и собаки, поскольку только они достаточно развиты для этого. " (Джонни Депп)
Эта история началась с того, что Эдвард, наконец, решился спуститься в подземелье. Покойный отец - изобретатель и хозяин замка - давным-давно переоборудовал верхние ярусы подвала в лабораторию, а под ней, глубоко в катакомбах, устроил обширные хранилища, доверху набитые сломанными машинами, старыми книгами и бог весть, чем еще. Много лет Эдвард не решался туда спускаться. Во-первых, он не любил и побаивался подземелий. А во-вторых, сидеть наверху и смотреть в окно, или вырезать ледяные скульптуры нравилось ему гораздо больше. И он вырезал их, одну за другой, долгие, долгие годы… Летом и зимой создавал он образ, навсегда поразивший его сердце, и каждый раз надеялся, что статуя останется с ним... Хотя бы одна. Но проходило совсем немного времени, лёд таял, Эдвард вновь оставался один, и все начиналось сначала.
Он знал, что лёд непременно растает. Если бы лёд не был таким холодным, если бы в нем была жизнь, он бы не боялся времени, - казалось ему. Но как заставить лёд жить? Этого Эдвард не знал. Он искал среди отцовских вещей и книг что-нибудь, что могло бы помочь ему найти ответ. Он перерыл все его архивы, но ничего подходящего не нашел. Он читал книги по физике, химии и биологии, листал - осторожно, чтобы не порезать! - древние пергаментные страницы фолиантов, рассказывающих о сотворении искусственной жизни… Многое ему было непонятно, но он упрямо искал. Так, листок за листком, он перебрал всё на чердаке, в залах и комнатах. И только в подземелья спускаться боялся, чувствуя какой-то внутренний запрет. А время шло, и статуи по-прежнему таяли.
И вот настал день, когда он почувствовал: пора открыть ту запретную дверь. Он и сам не понимал, почему вдруг решился на это, но он спустился по лестнице с давно протоптанной в пыли узкой дорожкой, прошел мимо замерших навеки машин и приблизился к двери в лабораторию.
Дверь оказалась заваленной много лет назад упавшими вещами. Странно... Эдвард не слышал, как и когда они упали. Может быть, он слишком долго не очень-то слушал, что происходит вокруг?
Ловко двигая ножницами, как огромным пинцетом, он разобрал сухие, потрескивающие доски шкафа, откинул в сторону рулоны старинных карт, осторожно отодвинул две тяжелые рамы - когда-то в них, наверное, были картины, но теперь рамы стояли пустыми. Он не отдавал себе отчёта, почему действует так упорно. Ведь, в сущности, ничто его не ждало в подземелье. Что там могло быть, кроме старого хлама, таких же запыленных обломков и давно молчащих механизмов? Но он, как одержимый, орудовал руками до тех пор, пока не освободил дверь.
Скрип и шорох, - единственное, что нарушало плотную, пыльную, застоявшуюся тишину замка, - смолкли, когда Эдвард откинул в сторону последнюю доску и взглянул на дверь. Сделанная из потемневшего от времени дерева, она была украшена резьбой и обита металлическими полосами в пятнах то ли ржавчины, то ли рыжей плесени. "Наверное, она заперта", - с безотчётным трепетом подумал Эдвард и легонько толкнул дверь кончиками ножниц. Металл скрипнул о металл, но дверь не шелохнулась. "Так и есть", - мысленно сказал он сам себе и толкнул сильней.
Тяжело скрипнув, дверь медленно, словно нехотя, отворилась во мрак. Эдвард застыл на пороге. Из темного проема веяло холодом и одиночеством. Круто вниз вели узкие ступеньки, покрытые слоем пепельно-серой пыли, таким ровным, что было ясно: никто вот уже много лет не входил сюда, ничей голос не тревожил тишины подземелий, ничье дыхание не колыхало мёртвый недвижный воздух, ничей взгляд не касался этих каменных стен. Ему захотелось уйти, такой жуткой тоской был пропитан воздух, густой волной потекший из подвала. Казалось, ступи в него, как в Лету, и тебя забудут все на свете, и ты пропадешь, растворишься в этих молчаливых невидимых водах, утонешь в них, скроешься и забудешь сам себя…
Но Эдвард сделал шаг вперед.
Он не подумал о том, что там темно, и сразу же оступился. Охнув и взмахнув руками, он задел что-то ножницами, и вдруг под низкими каменными сводами вспыхнул свет! Это были три длинные синевато-голубые лампы, висящие прямо над головой. Они тихонько гудели, источая тусклое, тревожное мерцание, не столько разгонявшее темноту, сколько позволявшее не спотыкаться. Ясности их свет не прибавлял, а вот тягостное ощущение холода и тайны от него только росло.
Эдвард осмотрелся, и его глаза расширились от изумления. Похоже, эти сырые катакомбы служили отцу не только хранилищами и дополнительной лабораторией, но и своеобразным музеем! Вдоль стен выстроились огромные стеклянные шкафы, в которых лежали разные вещи - иногда совершенно непонятные, иногда очень знакомые, а иногда... Проходя мимо одной из витрин, Эдвард внезапно вздрогнул: в длинном темном предмете за стеклом он узнал собственное тело. В раскрытой грудной клетке поблёскивали колесики, пружины и шестерёнки, а на месте сердца зияла темная пустота. Эдвард невольно коснулся кончиками ножниц своей груди. Под черной кожей его единственного костюма что-то тикало. Есть ли у него сердце? Отец говорил - да, ведь с сердца он и начал когда-то…
Эдвард еще раз оглядел неподвижный макет своего тела и пошел дальше.
Машины - огромные и маленькие, одни предназначенные для обычных домашних дел, другие - для совершенно неведомых задач, застыли под холодным светом ламп. Тусклые блики изредка мерцали на металлических плоскостях, словно покрывая их изморозью. В тишине подземелья каждый шаг отзывался глухим шорохом. Древние гранитные своды, затянутые белесой плесенью, выросшей без света, гасили любой звук, превращая его в неясную смесь шепота, шелеста и скрипа. Казалось, каждый угол населён призраками: стоило Эдварду пошевелиться, нарушая вековую неподвижность катакомб, как его тень, чернильно-черная в синеватом свете, неведомым зверем начинала метаться по каменному полу.
Эдвард подошел к последней витрине. В ней лежало несколько рисунков, набросанных незнакомой рукой. Это был рассказ о странном коротконогом мальчике в полосатой матроске, который, злобно ухмыляясь, возился с непонятного вида и назначения аппаратами или шел по туманной темной улице, ведя за собой огромную скрюченную тень ужасного животного. Последний рисунок заинтересовал Эдварда и, действуя ножницами, он открыл замок витрины и взял листок. "Может, это рассказ о детстве отца?" - мелькнула мысль. Ведь тот тоже любил работать с механизмами и живыми существами…
Глубокий вздох вырвался из груди Эдварда, и листок, подхваченный движением воздуха, легко вспорхнув, метнулся под шкаф. В панике тот кинулся за ним, но рисунок занесло слишком далеко - даже кончики ножниц не доставали. Оглянувшись, Эдвард увидел три длинные жерди с круглыми набалдашниками, торчащие из пола... "Может быть, жердью можно достать?" - подумал он и дернул ближайшую к нему.
Раздался резкий хруст и скрежет. Жердь, оказавшаяся рычагом, вместо того, чтобы остаться в руках, наклонилась вбок, приводя в действие невидимые пружины. Плиты пола под ногами Эдварда раздвинулись, и он, только и успев ахнуть, кубарем полетел вниз.
Порыв ветра, дунувший из люка, вымел рисунок из-под шкафа вслед за ним.
***
Эдвард летел не так долго, как Алиса, вниз по кроличьей норе, но не так уж и мало. За время своего полета он успел испугаться, удивиться, увидеть летящий мимо рисунок, удивиться снова, потому что тот его опережал, подумать о том, куда ему предстоит приземлиться, снова испугаться, потому что представил себе нечто недружелюбное, вновь удивиться, так как вокруг стало гораздо светлее, подумать, что он падает прямиком к центру земли, и скоро окажется в раскаленной лаве…
Тусклый свет позволил рассмотреть, что летит он по вертикальному тоннелю, колышущиеся стенки которого казались то гладкими и блестящими, как стекло, то матовыми и мягкими, словно бархат, но, вместе с тем, какими-то зыбкими и эфемерными. Снизу подуло свежим ветром и повеяло зимой, даже закружились снежинки. Это удивило его, потому что на дворе должна была быть поздняя весна.
Эдвард успел еще раз удивиться, что он все еще падает, и зажмуриться, ожидая удара об землю...
***
Первое, что он ощутил, постепенно приходя в себя, это обжигающий морозный ветер и острые уколы чего-то холодного на лице.
Эдвард приоткрыл глаза, и его сердце, в который раз сегодня, испуганно трепыхнулось.
Он стоял посреди незнакомого, белого от снега, ночного города. Над ним, как тени, возвышались огромные дома, сонно пялясь на него бесчисленными тёмными окнами. И ни души кругом - только ледяной ветер вихрями гонит позёмку по замёрзшему асфальту...
Сколько он так простоял, парализованный ужасом, Эдвард не знал. Он раньше и представить себе не мог, что в мире может быть так пусто и холодно! Мороз зло щипал за нос и щёки, обжигал горло, а ног он совсем уже не чувствовал. Что-то подсказывало ему, что надо двигаться, если он не хочет превратиться в ледяную статую.
Эдвард неуверенно шагнул к стене ближнего дома, ноги разъехались на чём-то скользком, он неуклюже взмахнул руками и чудом удержал равновесие. Передвигаться было трудно, но не стоять же вот так, посреди улицы, всю ночь! Он сделал ещё один маленький опасливый шажок, стараясь не скользить, потом - ещё один... Дотянулся до стены - железные "пальцы" гулко звякнули о мёрзлый кирпич. От этого неожиданно резкого звука Эдвард вздрогнул и затаил дыхание. Потом перевёл дух и огляделся.
Длинная улица начиналась далеко внизу, в поле, затем, обрастая домами, уходила круто вверх и упрямо карабкалась на холм - туда, где за снежной пеленой, серым призраком маячило нечто монументальное - то ли дворец феи, то ли замок колдуна, вонзаясь в ночное небо тонкими, странного вида высокими башнями. Эдвард долго смотрел на эти фосфорические башни, решая, куда же ему идти. Вниз, в поле? Нет, там темно и холодно. Вперёд и вверх, на холм? Да. Определённо, да. Там, по крайней мере, светло и не так страшно.
Ветер бросил в него пригоршней снега, подгоняя вперёд, и Эдвард, собравшись с силами, осторожно, мелкими шажками, время от времени оскользаясь, пошёл вверх по улице, к таинственному замку на холме - он чем-то отдалённо напомнил ему родной дом. Наверху ветер сбивал с ног, а метель превратилась в настоящую вьюгу, и силы стали покидать Эдварда. Он не понимал, что с ним происходит. Сколько себя помнил, он мог, как угодно долго, обходиться без сна и пищи, его ноги и руки-ножницы много лет исправно служили ему, не требуя ни ремонта, ни отдыха. А теперь он с трудом заставлял свои суставы работать. Всё пережитое за этот странный день вдруг навалилось на него, и ему нестерпимо захотелось упасть ничком в снег и спать, спать... спать... Он так устал...
Снег... Какой он тёплый, оказывается... Почти горячий! Он летит из-под его ножниц, засыпая дома, деревья и всю землю... И среди снежинок танцует Она... Не ледяная - настоящая, живая... Значит, ничего не было?.. Ни жуткого убийства, ни столетнего одиночества, ни молчаливых ледяных статуй?.. Конечно... Ничего этого не было... Никогда... Есть только снег и Она... Она рядом... Она с ним... Как же он счастлив!..
***
Чарли Баккет с нетерпением ждал Рождества - своего второго Рождества на Шоколадной фабрике. Он уже давно надписал собственноручно нарисованные и вырезанные Рождественские открытки - папе, маме, обеим бабушкам и обоим дедушкам, а так же - хозяину Фабрики и, по совместительству, его доброму наставнику - Вилли Вонке. А Умпа-лумпам Чарли вручит огромную открытку - одну на всех! Он только представил, какую восторженную пляску устроят по этому поводу Умпа-лумпы, и довольно улыбнулся.
До Рождества оставалось ещё целых полмесяца! Конечно, это очень долго, думал Чарли, но он не огорчался: время на Фабрике летит интересно и весело, а потому - незаметно. Он и глазом моргнуть не успеет, как настанет Рождество. А это значит, что накануне мистер Вонка привезёт огромную душистую ель, к вечному аромату шоколада добавится терпкий смолистый запах хвои и леса, и на Фабрике поднимется весёлый бедлам. Никто не будет работать в этот день, все станут шумно украшать ёлку гроздьями золотых орехов в шоколадной глазури, большими прозрачными шарами из леденцового стекла, гирляндами неперегораемых лампочек-драже, снегом из сладкой ваты и сахарной пудры...
Но - мечты мечтами, а занятия в школе ещё никто не отменял.
Утро выдалось морозным и ясным - за ночь намело большие сугробы, и Чарли еле сдерживал желание поваляться в снегу.
- Нет! - строго сказал он сам себе. - Сначала в школу. А катание со снежных гор - вечером, после занятий.
И Чарли решительно вышел за ворота Фабрики и зашагал к школе, не переставая, тем не менее, думать о празднике. По дороге он всё-таки позволил себе скатать большую снежку и запустить ею в стену соседнего дома. Снежка звонко хлопнула о камень и рассыпалась, окатив искрами странную тёмную фигуру, почти целиком утонувшую в сугробе. Чарли показалось, что это старая сломанная кукла - одна из тех, которые надевают на себя люди во время карнавалов, но до карнавалов-то ещё далеко!
Чарли подошёл ближе и присмотрелся. Теперь ему показалось, что кто-то замёрз в снегу... Мальчик знал не понаслышке, что не всем в городе живётся тепло и сытно, он и сам ещё хорошо помнил тощий капустный суп и холод, не дающий уснуть по ночам. А этой зимой морозы стоят нешуточные!
Чарли залез в сугроб и разбросал снег.
В снегу, неловко привалившись плечом к стене и скрючившись от холода, сидел человек... Чарли не на шутку испугался: лицо человека было мертвенно бледным, изрезанным ужасными шрамами, глубоко запавшие глаза - плотно закрыты, а ресницы и чёрные растрёпанные волосы покрывал густой иней... Незнакомец явно умирал, если уже не умер. И, как назло, рядом ни души - ни прохожих, ни дворников, ни почтальонов, - ни одного взрослого, кого можно было бы позвать на помощь!
Чарли тронул человека за плечо:
- Мистер?.. Эй, мистер! Очнитесь!
Никакого ответа. Чарли слегка встряхнул его:
- Сэр, вы живы?
Никакой реакции.
Чарли схватил его за плечи и тряхнул изо всей силы:
- Сэр, пожалуйста, ответьте!
Что же делать?.. Чарли где-то читал, что обмороженных растирают снегом. Он набрал в обе руки по пригоршне свежего снега и начал энергично растирать холодные щёки незнакомца... Кажется, это и впрямь помогло, потому что тот вдруг медленно открыл глаза, и глаза эти - тёмно-карие, неожиданно живые и блестящие, повернулись в орбитах и уставились прямо на Чарли.
- Ну, слава Богу, живой! - радостно выдохнул мальчишка. - Потерпите, мистер, потерпите немного... Сейчас мы что-нибудь придумаем!
И он стал стряхивать с незнакомца остатки снега, громко разговаривая с ним, чтобы тот снова не заснул. Человек был весь затянут в чёрную кожу с кучей каких-то ремней, заклёпок, пряжек...
- Вы, наверное, рокер, или байкер?.. - приговаривал Чарли, разгребая сугроб. - И попали в аварию? Оно и немудрено: тут здоровский гололёд! А где же ваш мотоцикл? Ну, ничего, мы и мотоцикл найдём и починим. Но сначала надо вас согреть! Бабушка Джозефина говорит, что от сильного переохлаждения бывает воспаление лёгких...
И тут Чарли осёкся: его взгляд упал на руки, которыми незнакомец обнимал свои колени - от плеча до локтя их скрывала всё та же чёрная кожа, но вот дальше... Чарли даже попятился.
- Нет... вы точно не байкер...
Руки незнакомца оканчивались чем-то наподобие железных латных перчаток средневекового рыцаря, но не это главное: вместо пальцев из перчаток торчал целый набор разнокалиберных секаторов, ножниц и ножничек самых невероятных размеров и конфигураций... Чарли не знал, что и думать. Он переводил взгляд с железных рук на лицо странного человека. Он был бы не прочь оказаться как можно дальше от этих длинных заиндевелых лезвий. Мальчишка отступил на несколько шагов, и если бы руки-ножницы хоть чуточку шевельнулись, Чарли без оглядки бросился бы прочь, но незнакомец просто молча смотрел на него широко открытыми глазами. Нет, всё-таки, Чарли не мог оставить его в таком состоянии.
- Мистер... Вы же мне ничего не сделаете, правда?
Незнакомец опустил веки, собираясь с силами. Его губы дрогнули:
- ...е... ойся...
- Сэр?..
- ...Не б-бойся... м-меня... - с трудом повторил незнакомец, - пожалуйста...
- Хорошо... Я не боюсь. Вы сами встать сможете?
Незнакомец слабо качнул головой:
- Я, наверное... сломался... - его голос шелестел едва слышно, и Чарли почувствовал, что, и правда, больше не боится. Он секунду подумал.
- Знаете что? Побудьте-ка здесь еще несколько минут, ладно? А я сейчас вернусь...
- Не бросай меня... здесь... - глаза незнакомца смотрели умоляюще.
- Я обещаю, что сейчас же вернусь. - Чарли говорил, как взрослый. - Вам срочно нужно в тепло, сами вы не дойдёте, а я донести вас не смогу. Я приведу кого-нибудь с Фабрики. Я даже оставлю возле вас свою сумку! Ждите! Я скоро!
И Чарли со всех ног рванул обратно на Фабрику. Само собой, школа на сегодня отменяется!
***
Шоколадный магнат Вилли Вонка, мурлыча что-то себе под нос, неспешно направлялся в Цех Изобретений, когда, вылетев из бокового коридора, в него буквально врезался любимый ученик. От неожиданности Вонка подпрыгнул, уронил трость, но тут же расцвёл в улыбке:
- Ча-арли! Это ты спешишь пожелать мне доброго утра? Как мило! Утро сегодня дивное!..
И в ту же секунду его улыбка погасла, а брови строго нахмурились:
- Погоди, ты же давно должен быть в школе! Разве сегодня суббота? И где твоя сумка?
Чарли запыхался и потому довольно невежливо перебил магната:
- Скорее! Там... на улице... человек с ножницами...
Брови Вонки поползли вверх.
- Человек с ножницами? Кто - торговец? Забавно! Чарли, я только что от парикмахера - зачем мне ещё какие-то ножницы?
- Мистер Вонка, вы не поняли! Там, у ворот Фабрики лежит человек, у него вместо рук - во-от такие ножницы. Он говорит, что сломался, и он умирает от холода!
- Мальчик мой, я прекрасно понял: у тебя - температура, - подытожил магнат и вдруг встрепенулся. - Сломался?! Кто сломался? Кто умирает?! Где? У ворот моей Фабрики?! Почему?
- Потому что он замёрз, и ему срочно нужна помощь! Мистер Вонка, пойдёмте, пожалуйста, скорее...
- Угу... - магнат склонил голову набок, словно к чему-то прислушиваясь, а потом решительно кивнул: - Ну, хорошо! Где моя шуба? Веди, показывай своего найдёныша!
***
Эдвард снова остался один. К нему постепенно возвращалась способность ощущать мир. Ноздри щекотал неизвестный горьковато-сладкий запах, от которого слегка кружилась голова, а мысли, наоборот, обретали чёткость и больше не путались. Эдвард мало что понял про фабрику, но было ясно одно - мальчик побежал за помощью. И тут Эдвард по-настоящему испугался: а вдруг мальчишка больше не вернётся? Вдруг он просто придумал причину, чтобы уйти? Но он ведь обещал вернуться! Ох, люди не всегда говорят то, что думают на самом деле - уж этот урок Эдвард давно и твёрдо усвоил. Проклятые ножницы продолжают отпугивать от него людей. Но в его положении ничего не остаётся, кроме как запастись терпением и ждать.
Ждать, однако, пришлось недолго. Очень скоро послышался скрип снега, возглас "Скорее! Вот он!", и перед ним возник тот самый мальчик, а следом за мальчиком, вымахивая тростью, еле поспевал стройный элегантный господин, чем-то смахивающий на стрекозу в цилиндре. Господин остановился, рассматривая Эдварда сквозь большие круглые выпуклые очки.
***
- Так это и есть твой отмороженный? - спросил Вонка, рассматривая незнакомца сквозь свои стрекозиные очки. - Впечатляет. Особенно вот это, - он указал тростью на его устрашающие "пальцы". - Ну, и что ты предлагаешь?
- Заберём его к нам, - просто сказал Чарли.
- На Фабрику?! Ты с ума сошёл! - вскинулся магнат. - Ты же знаешь, я не люблю на Фабрике посторонних!
- Пожалуйста! - взмолился Чарли. - Он не посторонний, а пострадавший... Разве вы не видите, что ему плохо?..
- Вижу! - хмыкнул Вонка. - И то, что я вижу, мне совершенно не нравится! Однако, делать нечего. Э-э... Любезный! - обратился он к найдёнышу. - Вы меня слышите? Вы меня понимаете?
Незнакомец, не отрывая пристального взгляда от его лица, кивнул.
- Очень хорошо. Я - Вилли Вонка, хозяин Шоколадной Фабрики. И сейчас... - он запнулся и поморщился. - Сейчас я попробую... Гм... Мне придётся вас слегка побеспокоить... В общем, постарайтесь не покалечить меня вашими ручками, пока я буду тащить вас на себе. Чарли, возьми-ка мою трость!
Чарли с восхищением и благодарностью взглянул на своего учителя:
- Спасибо, мистер Вонка!
Нет, это определённо - Самый Удивительный Человек На Свете!
А Самый Удивительный Человек На Свете глубоко вздохнул, шагнул в сугроб к незнакомцу, просунул руки ему подмышки, попробовал поднять на вытянутых руках, громко крякнул и чуть не уронил - тот оказался неожиданно тяжёлым. Тогда шоколадный магнат покрепче перехватил его руку, перекинул её себе через шею, сбив при этом на снег свой шикарный цилиндр, второй рукой подхватил найдёныша под колени, с трудом поднял и, пошатываясь, отдуваясь и ворча себе под нос:"В конце концов, я - кондитер, а не носильщик!", понёс его к воротам Фабрики. Чарли почтительно подобрал цилиндр учителя, повесил на плечо свою школьную сумку и вприпрыжку помчался за ними.
***
После мороза улицы воздух Фабрики показался Эдварду невероятно сладким, густым и горячим. Он замер на руках у господина со странным музыкальным именем "Вилли Вонка", смертельно боясь невзначай сделать хоть одно неосторожное движение: острые лезвия были в слишком опасной близости от горла его спасителя. Эдвард до сих пор не мог забыть, как когда-то давно эти лезвия легко проткнули насквозь живое человеческое тело, и не пережил бы, случись снова нечто подобное...
***
- Ну, и куда его теперь?.. - пропыхтел шоколадный магнат, опуская пострадавшего ногами на красный ковёр холла и придерживая его за пояс кончиками пальцев. Вонка был довольно хрупок, а найдёныш оказался гораздо тяжелее, чем можно было ожидать. - Скорей всего, ему прямая дорога в мой ожоговый центр. Там сдадим его медикам Умпа-лумпам - пусть они о нём и позаботятся...
- Мистер Вонка, отнесём его лучше к нам домой! - попросил Чарли. - Пожалуйста! Мамин куриный бульон быстро его согреет и поставит на ноги. А врача мы и к нам сможем позвать... Ведь правда?
- Да ради Бога, мне всё равно! - обиделся мистер Вонка. - Заметь: я ничего не имею против куриного бульона миссис Баккет, но шоколад - не в пример лучше! Вот! - и он гордо поволок замёрзшего дальше, к маленькому покосившемуся домику Баккетов, некогда перенесённому им же самим с окраины города прямо на Фабрику.
Чарли, опередив их, отворил дверь в дом и с порога бросился к матери:
- Мам, я потом тебе всё объясню, согрей, пожалуйста, скорее много-много куриного бульона!.. Или горячего шоколада! - добавил он, оглянувшись на дверь, в которую уже ввалился мистер Вилли Вонка, - весь в снегу, в очках, перекосившихся и съехавших на нос, и с окоченевшим телом на руках.
- Ещё хоть один шаг, и я - недвижимость... - простонал Вонка, бухнул свою ношу на продавленный кухонный диванчик и повалился рядом. - Всё... Сил моих больше нет...
***
Они все вместе - мальчик по имени Чарли, мама, две бабушки и два дедушки, - поили его, как ребёнка, густой ароматной коричневой жидкостью, держа чашку у его губ и осторожно поддерживая ему голову, а он, обложенный горячими грелками и по самый нос укутанный толстым пледом, сидел на диванчике и оттаивал. От него валил густой пар, с волос и ресниц капало, капли текли по щекам и, почему-то, были солёными... Его сердцу вдруг стало больно от переполнявшего его тепла и чувства признательности к этим совершенно чужим ему людям. Эдвард давно уже забыл, какой бывает простая человеческая забота... Их, казалось, совершено не беспокоил вид его ножниц, ведь у них было дело поважнее - отогреть, накормить и напоить гостя.
- Пей шоколад, сынок, лежи и согревайся... - говорил дедушка в очках.
- Что же ты плачешь, глупенький?.. - ласково вторила ему бабушка с завитыми белыми волосами. Она принесла махровое полотенце и бережно промокнула влагу с его щёк. - Звать-то тебя как, болезный ты наш?
- Эдвард...
-Так-так... - скептически ввернул Вонка, нервно меряя шагами крохотную кухню Баккетов. - Имя королевское, но вид!.. Весьма непрезентабельный, надо сказать...
- Ничего, Вилли, - улыбнулась миссис Баккет, выразительно взглянув на магната. - Мы его быстро приведём в порядок. Благодаря вам и Чарли.
- Да уж, не без моей помощи! - фыркнул Вонка, резко повернулся на каблуках и направился к двери, бросив на ходу: - Я пришлю к вам врача!
- Ты можешь объяснить, молодой человек, какого рожна тебя голяком на мороз понесло среди ночи? - строго поинтересовался второй дедушка, сверля Эдварда острыми серыми глазами.
Эдвард же, разомлевший от домашнего тепла, чувствовал, как его веки тяжелеют и сами собой закрываются...
- Я провалился... Нечаянно... - прошептал он, погружаясь в блаженное забытьё.
Чарли потрогал пальцем ножницы.
- Отличные штуки! Откуда они у тебя?..
- Т-с-с-с... - сказала мать. - Не будем тревожить нашего гостя. Пусть отдыхает...
И они тихонько, на цыпочках, вышли.
***
Уютно гудело пламя в камине, и пел на плите чайник.
Миссис Баккет колдовала на кухне, стараясь не шуметь, а бабушки и дедушки вернулись к своим обычным делам, шёпотом обсуждая сегодняшнее происшествие.
Чарли, поджав ноги, тихонько сидел рядышком с ними, на их большой кровати, внимательно рассматривая издали своего найдёныша, и размышлял. Нелепый человек по имени Эдвард с ножницами вместо рук... Его бледное лицо и шрамы, и печальные брови "домиком", и тихий шелестящий испуганный голос - всё в нём вызывало у Чарли сочувствие и симпатию. И было в его появлении здесь что-то жутковато-таинственное и явно неслучайное!
- А у счастливых людей бывают такие грустные лица? - спросил Чарли.
- Ты наблюдателен, малыш... - ответил дедушка Джо. - Думаю, в своей жизни Эдвард больше терял, чем находил...
- М-да... По всему видать, этому парню приходилось несладко, - задумчиво сказал дедушка Джордж.
- Бледненький он... Наверное, у него малокровие... - покачала головой бабушка Джозефина. - Ему нужно есть больше витаминов!
- ...И машинного масла... - как всегда, невпопад, брякнула бабуля Джорджина.
***
Эдвард не спал. Он знал, что означает "спать", но совершенно не представлял, как это делают другие люди. Просто однажды он понял, что если крепко закрыть глаза и долго их не открывать, то можно увидеть разные удивительные картины и сказочные места, где раньше никогда не бывал. Порой там с ним случались даже целые истории, но он не мог бы сказать точно, было ли всё это на самом деле или только в его воображении.
Сейчас он видел себя в огромной полупрозрачной розовой лодке, которая, покачиваясь, стремительно несла его по волнам широкой коричневой реки...
Внезапный резкий стук в дверь - и видение пропало.
***
Дверь распахнулась, и возникший на пороге Вилли Вонка торжественно возгласил:
- Доктора вызывали?!
- Ти-ш-ш-ше вы!!!.. Больной же спит!!! - зашипели на него бабушки и дедушки.
- Д... доктора вызывали?.. - уже шёпотом повторил слегка опешивший магнат. - Так я его привёл...
Эдвард зашевелился:
- Простите... Я не спал... - и попытался встать.
- Лежите, больной! Вам нужен покой! - звонко пропели с порога ещё два голоса, и в комнату юркнули двое крохотных смуглых человечков в белых халатах и с чемоданчиками в руках. Они ловко вскочили на диван к Эдварду и откинули плед. От неожиданности тот инстинктивно вскинул руки, и ножницы угрожающе звякнули. Но человечки, не обратив на это ни малейшего внимания, начали осмотр.
- Эдвард, не бойся их! - Чарли спрыгнул с большой кровати и подбежал к нему. - Это всего лишь Умпа-лумпы. Они хорошие! Не бойся!
- Простите... - снова ошарашено прошептал Эдвард.
Он следил взглядом, как человечки деловито обмеряют его длинные лезвия, вставляют в ухо миниатюрный термометр, считают пульс, приложив пальцы к его шее, и что-то быстро-быстро записывают в блокноты...
Один Умпа-лумпа плотно прижал ухо к левой стороне его груди и замер. Потом вскочил, пробормотав: "Ничего не понимаю!", покопался в чемоданчике, выудил оттуда блестящую металлическую трубку, приставил её к груди Эдварда и снова прислушался. Глаза у него округлились, он кивнул своему коллеге и передал ему трубку. Тот тоже внимательно послушал. Тогда они переглянулись, кивнули, вместе посмотрели на Вонку и хором радостно отрапортовали:
- Тикает!!
- Чудно! - довольно улыбнулся магнат. - Так я и думал! Именно этого я и ожидал!
- Чего вы ожидали, мистер Вонка? - удивился Чарли.
- Скоро узнаешь! - загадочно подмигнул мистер Вонка. - Со временем.
Он обменялся с Умпа-лумпами серией быстрых жестов и отпустил их, а сам уселся рядом с Эдвардом на диванчик.
- Скажи-ка, давно у тебя это? - указал он на его ножницы.
- Всегда. Меня таким сделали...
- Тебя таким сделали. Кто?
- Мой отец...
- Твой отец был врач?
- Нет... Изобретатель...
- Понятно, - подытожил Вилли Вонка и нахмурился. Он выглядел озабоченным.
Чарли переводил взгляд то на него, то на Эдварда, ничего не понимая.
- Эдвард... Так ты - машина? Ты - робот?! Вот это да!
- Робот?.. - растерялся Эдвард. - Я... я не знаю... - он вдруг почувствовал себя виноватым.
- Вот это мне и предстоит выяснить, - пробормотал себе под нос шоколадный магнат.
***
- Привет, Баккеты! Я дома! - это вернулся с работы папа. - О! Какой сюрприз - у нас гости! Добрый вечер, Вилли! Останетесь с нами ужинать?
- Если не прогоните, - сдержанно поклонился мистер Вонка.
- Да бросьте, Вилли! - рассмеялась миссис Баккет, накрывая на стол. - В нашем доме вы всегда желанный гость!
Дедушки и бабушки тоже стали рассаживаться вокруг стола.
Чарли подбежал к отцу:
- Пап, я хочу тебя кое-с кем познакомить. Это - Эдвард! Я нашёл его утром в снегу у ворот Фабрики, и мы с мистером Вонкой принесли его к нам греться. И ещё... Я прогулял сегодня школу.
- Привет, Эдвард! - папа протянул, было, ему ладонь, но при виде ножниц тут же её отдёрнул, изумлённо присвистнув. Эдвард расстроился окончательно. Он бестолково топтался в гостиной, готовый со стыда в очередной раз за этот день провалиться сквозь землю
Дедушка Джо выразительно взглянул на внука, и Чарли, схватив Эдварда под локоть, решительно усадил его за стол рядом с собой.
***
Это был самый обыкновенный семейный ужин. За столом тихо смеялись, болтая о том, о сём - о дневных хлопотах, о вечерних заботах, о планах на завтра. Эдвард видел, что этим людям очень хорошо друг с другом, они радовались каждой минуте, проведённой вместе в этом маленьком доме, в крохотной гостиной, под старым, уютным зелёным абажуром.
Миссис Баккет то и дело подкладывала на тарелку Эдварду что-нибудь вкусное, а он, стесняясь своей неловкости, почти ничего не ел. Он чувствовал на себе цепкий, пронзительно-синий изучающий взгляд мистера Вонки и не знал, куда от него спрятаться. Он, почему-то, с самого начала побаивался этого изящного безукоризненно-элегантного человека с ослепительной улыбкой…
***
И вот этот долгий-долгий день закончился.
- Чарли, спать пора! - напомнила мама. - Эдвард тоже, наверное, устал…
Папа поднялся из-за стола.
- Завтра я зайду к тебе в школу, Чарли, и поговорю с учителем. А теперь, сын, пойдем, поможем нашему гостю расположиться на ночь!
Ему отдали раскладушку наверху, в комнатке Чарли, ласково пожелали спокойной ночи и оставили наедине с самим собой. Он был очень благодарен им всем за тепло и заботу. Ему хотелось сказать им что-нибудь хорошее, но кроме короткого "спасибо", ничего не придумывалось.
Когда в доме всё стихло, Эдвард по привычке подошёл к окну и долго неподвижно стоял так, погружённый в свои невесёлые мысли…
Этот мальчик сегодня назвал его "машиной". А ведь Эдвард никогда не задумывался, кто же он такой на самом деле. Да, он знал, что его создал изобретатель, но он так и не узнал, зачем. Он знал, что его сердце похоже на большие часы и что тело у него - механическое. Но это тело ощущало тепло и холод. Нечаянно раня себя ножницами, он чувствовал боль, а порез со временем рубцевался. Эдвард умел радоваться и огорчаться, он часто испытывал тоску, одиночество, страх, и - самое главное! - он умел любить. А ведь все эти чувства могут испытывать только по-настоящему живые существа! Да и отец всегда повторял ему: "Запомни хорошенько, Эдвард, ты - человек!"
***
Чарли удобно устроился на кухонном диванчике, но сон всё не шёл. Ну и денёк сегодня выдался: кому рассказать - не поверят! А, может, и не надо никому рассказывать? По крайней мере, пока… Чарли вспомнил, как удивились врачи Умпа-лумпы, осматривая гостя. Интересно, что же они, всё-таки, сказали мистеру Вонке, и о чём таком он догадывался? Ох, неспроста всё это, ох, неспроста!
Чарли перевернулся с боку на бок - спать ну совсем не хотелось!
Сверху не доносилось ни звука, кроме ритмичного негромкого пощёлкивания.
- Эдвард… - тихо позвал Чарли. - Ты спишь?..
- Нет... - так же тихо откликнулся Эдвард.
Чарли вскочил и поднялся к нему. Тот понуро стоял у окна, держа руки на весу, и железные "пальцы" его слегка шевелились.
- Послушай, а ты откуда пришёл? - спросил Чарли. - Ты ведь нездешний. Как ты попал в наш город?
Эдвард ответил не сразу. Он задумчиво пощёлкал ножницами.
- Я упал.
- С Луны свалился, что ли? Ты - из космоса?!
- Из космоса? Как это? - не понял Эдвард.
- Ну, космос это… - попробовал объяснить Чарли. - Там есть другие планеты, галактики, звёзды…
- Звёзды? Нет. Я не знаю… - он опустил голову. - Не знаю.
- Может быть, ты просто забыл? - Чарли решил, что его таинственный гость потерял память. А значит, надо помочь ему всё вспомнить. - Где ты раньше жил - ты это помнишь?
- Да. В большом доме…
- А что там ещё было?
- Там была гора. И сад. Там тепло. Много цветов и деревьев…
- И ты жил там со своей семьёй? - продолжал допытываться Чарли.
- Сначала у меня был отец… Он меня сделал.
- А потом?
- Потом его не стало.
В голове Чарли мелькнула догадка…
- А что у тебя с руками? У тебя когда-нибудь были обычные руки?
- Нет. Отец не успел меня закончить. Он хотел подарить мне руки на Рождество... Он мечтал, чтобы я был... как все...
- Ух, ты! Почти как Пиноккио! - восхитился Чарли.
- "Пиноккио"? - снова не понял Эдвард. - Что это?
- Не "что", а "кто"! Пиноккио - это ожившая деревянная кукла!
Эдвард внимательно взглянул на Чарли.
- Я не кукла, - твёрдо и очень серьёзно сказал он. - Я - человек.
- Ой... Прости... - смутился Чарли. - Прости, пожалуйста. Ты не обиделся?
Эдвард покачал головой и чуть улыбнулся.
Они немного помолчали, и Эдвард спросил:
- Чарли... Кто такой мистер Вонка?
- Как?! Ты не слыхал про мистера Вонку?! - изумился Чарли.
- Нет...
- Ну, ты даёшь! Это же самый знаменитый и самый великий кондитер в мире! Он построил эту Фабрику и делает самый вкусный на свете шоколад! Тебе здорово повезло, что ты попал именно к нам! Здесь столько всего удивительного! И если ты останешься у нас подольше...
- Чарли... - Эдвард сел рядом с ним на раскладушку. Его ножницы нервно подрагивали. - Я не могу остаться... Я должен уйти.
- Почему?
- Вы очень хорошие... Я не хочу быть вам обузой.
- Что?!.. - огорчился мальчишка. - Ты это о чём?! - ему всё больше нравился этот грустный механический человек. У Чарли были замечательные любящие родители, бабушки и дедушки, чудесный друг и учитель - мистер Вонка, и, наконец, целая Шоколадная Фабрика!.. Но Чарли был единственным ребёнком в семье, и ему очень не хватало сестры или брата. И он вдруг подумал, что именно о таком брате, или друге, он всегда мечтал.
Эдвард поднял свои руки:
- Видишь?.. Они очень опасны. Я могу случайно тебя поранить... Или даже... - тут он вздрогнул и сжался, словно припомнив что-то ужасное. - Я этого не хочу.
- Если дело только в ножницах, то всё это - пустяки! - горячо возразил Чарли. - Дедушка Джо говорит, что самое главное у человека внутри!
Эдвард встал и вернулся к окну. Ему стало страшно. За сто лет одиночества он только сейчас понял, как сильно истосковался по людям... Ох, если бы он мог остаться с ними навсегда! Только он понимал и другое: чем крепче к кому-нибудь привяжешься, тем больнее потом терять... Но в его сердце уже зародился крохотный и слабый росточек надежды - надежды на чудо.
Чарли подошёл к Эдварду и положил свою ладошку на его железную руку:
- Слушай, мне пришла в голову отличная мысль: а что, если всё рассказать мистеру Вонке? Знаешь, какой он умный? Он обязательно что-нибудь придумает! Я его попрошу, и он поможет!
- Мистер Вонка?..
- Да! - Чарли сиял. - Эдвард, ну, правда! Пожалуйста, не уходи!..
- Ты этого хочешь?..
- Конечно! Ну, как - остаёшься? Хотя бы, до Рождества!
- Спасибо, Чарли... - тихо сказал Эдвард и снова улыбнулся.
Чарли тоже засмеялся, дружески ткнул его кулачком в плечо и, счастливый, отправился к себе. "Завтра первым делом поговорю с мистером Вонкой!" - засыпая, подумал он.
***
Шоколадный магнат мистер Вилли Вонка бродил из угла в угол по своим апартаментам, тщетно пытаясь взять себя в руки.
Двадцать с лишним лет он создавал свою Шоколадную Империю. Он отдал этому делу всего себя без остатка. Он отказался от многих соблазнов мира, и всё - в пользу шоколада. Да, именно шоколад и стал его призванием и единственной настоящей страстью - ничего другого он даже знать не хотел. Он построил огромную Шоколадную Фабрику, укрылся ото всех за её монументальными надёжными стенами, и ему казалось, что он абсолютно счастлив. У него были Умпа-лумпы - смешные маленькие человечки из далёкой страны, его верные незаменимые помощники. Они скрашивали его одиночество песнями, заботились о нём, а он мог свободно творить, создавая всё новые, ещё более невероятные сорта шоколада. И всё шло своим чередом, размеренно и предсказуемо, и он думал, что так будет всегда. Так оно и было, пока в его жизни не появился Чарли.
Вилли не жаловал людей. Жизнь не раз давала ему повод разочароваться в них. Отец с самого детства пытался обтесать своенравного маленького Вилли, - он-де лучше знал, что должно интересовать его сына, а именно - стоматология. Вилли взбунтовался и ушёл в одиночное плаванье: он категорически не желал зависеть от чьих-либо мнений. Он нашёл себя в другом: исследовать разные сладости, изобретая новые рецепты и вкусы, было для него огромным наслаждением. И не меньшим наслаждением было думать, что именно он, Вилли Вонка, способен сделать жизнь людей слаще, а значит - счастливее! Но, став кондитером, будущий магнат с огорчением обнаружил, что люди не так уж и благодарны ему за сладкую жизнь! Более того - они без зазрения совести воровали всё, что плохо лежит, в том числе - его самые ценные, самые волшебные, ещё не воплощённые идеи... Это глубоко ранило его самолюбие и совсем не прибавляло желания сближаться с кем бы то ни было. И если все взрослые жизненные понятия и принципы закладываются в детстве, - думал Вилли, - то чему же могут научить детей такие взрослые?! Страшно подумать!
Но Чарли - это совсем другое дело! Чарли был счастливым исключением. В этом мальчике нет ни капли алчности и цинизма, он чист душой, он всё ещё верит в чудеса, и, вероятно, именно поэтому они с Вилли так отлично поладили. Магнат всем сердцем привязался к своему ученику. Он видел, как тот, буквально на лету, схватывает его науку, как быстро вникает во все тонкости кондитерского искусства... Их общение напоминало весёлую игру, и эта игра очень скоро переросла в чудесную дружбу, которая приносила немало радости и пользы им обоим. Чарли и его семья оказались именно теми людьми, с которыми Вилли больше не боялся быть самим собой. Теперь он был по-настоящему счастлив. И когда придёт время, он оставит юному Чарли Баккету всю свою кондитерскую Империю...
Магнат тяжело вздохнул. Впервые за последние два года его настроение никак нельзя было назвать шоколадным. События прошедшего дня внесли сумбур в его мысли и чувства, а он этого не любил. И причина определённо крылась в чужаке с ножницами. Ох, как не хотел он тащить его сюда, ну совершенно не хотел! Но Чарли... Его дорогой ученик редко просил о чём-то, но, если просил, Вилли просто не мог и не хотел ему отказывать.
Вот и сегодня... Добрый, доверчивый Чарли пожалел несчастного... Похвально! Но знает ли Чарли, откуда тот взялся? И главное - зачем? И почему он появился именно здесь, и как раз тогда, когда Вилли собрался запускать в производство совершенно новую рецептуру шоколада?
Но есть что-то ещё... Умпа-лумпы обнаружили, что найдёныш Чарли - мастерски сделанная механическая кукла. А вдруг в эту куклу вмонтировано какое-нибудь передающее устройство, и теперь...
- Ох, Господи! Господи ты, Боже мой, какой же я... болван!!! - ноги у Вилли подкосились, и он рухнул в кресло, сражённый страшной догадкой.
Робот... Робот-шпион, подосланный конкурентами... Они столько лет всеми способами безуспешно пытались проникнуть в его святая святых, и неужели им это удалось? Теперь им, возможно, известен каждый шаг, каждое слово, произнесённое на Фабрике... А это означает...
Вилли вскочил с кресла, до боли сдавив пальцами виски и борясь с приступом паники. Он едва подавлял желание без шляпы, прямо в халате и тапочках, сломя голову, мчаться к Баккетам...
- Спокойно, Вонка, спокойно...
Вилли несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Тихо... ещё тише... Сейчас к ним бежать нельзя: во-первых - глухая ночь, он насмерть перепугает стариков и Чарли... Во-вторых - если кукла там, то конкуренты поймут, что их обнаружили, и вполне могут принять меры... Какие?.. Да какие угодно!.. Радикальные!! Они же могут причинить вред Чарли!.. Его дорогому Чарли!! Ножницами!!!
- Го-ос-поди... - застонал Вилли. - Только не это...
Стоп... Прекратить панику! Прекратить себя пугать! Это пока только догадки, не подтверждённые ничем...
Вилли усилием воли снова запихнул себя в кресло. Сначала нужно всё, как следует, проверить... Надо иметь выдержку, чтобы не вызвать лишних подозрений.
- Подумаешь - кукла... Всего лишь кукла... И чего я так переполошился?.. - бормотал магнат. - Но Чарли не в куклы надо играть! А то ещё, чего доброго, захочет стать кукольником, а не кондитером... А как же я?.. А как же Фабрика?!.. Ну, хорошо. За одну ночь, скорее всего, ничего страшного не случится, а вот завтра... Завтра первым делом поговорю с Чарли! - решил мистер Вонка.
***
Наутро, в отличном настроении, Чарли помчался к мистеру Вонке. Мальчишке не терпелось поскорее рассказать наставнику о ночном разговоре с гостем. В одном из коридоров они чуть не сшиблись: магнат шёл вприскочку и выглядел бледным и взволнованным. Он, видимо, тоже искал Чарли.
- Мистер Вонка!..
- Чарли!..
- ...нам нужно срочно поговорить!! - выпалили оба одновременно.
- Вы знаете, Эдвард... - начал Чарли.
- Да! Именно Эдвард! - перебил Вонка. - О нём-то у нас и пойдёт речь!
Чарли обрадовался. А мистер Вонка вдруг смутился. Снял, потом надел, потом снова снял цилиндр... Порисовал тростью на ковровой дорожке вензеля и виньетки... Постучал остроносым ботинком об пол... Открыл и закрыл рот. Вздохнул. Казалось, он колеблется, подбирая слова.
- Чарли, - осторожно начал Вонка, и они неспешно пошли по коридору. - Как ты считаешь, кто он такой? Что ты о нём знаешь?
- Кое-что знаю! - гордо улыбнулся Чарли. - Он рассказал мне.
- Да? Ну, и что же он тебе рассказал?
- Что он жил где-то, в тёплой стране, в большом доме на горе... Что у него был отец. Потом отец умер.
- И это всё?..
- Нет, не всё. Отец не успел сделать ему настоящие руки. Если бы он успел, то Эдвард стал бы, как все люди! Его отец об этом мечтал... Мистер Вонка! А вы смогли бы закончить Эдварда?
- Так... - Вонка склонил голову набок и внимательно посмотрел на Чарли. - Значит, ты понимаешь, что твой гость - не живой?
- Почему "не живой"? - удивился Чарли.
- Потому, что его создал изобретатель! Эдвард - машина! - объявил магнат.
- Нет, мистер Вонка... Он - не машина.
- Не машина? Но ведь ты сам вчера так сказал...
- Да, я так сначала подумал. Но теперь я так не думаю.
- Почему же?
- Потому что, Эдвард умеет плакать. Умеет улыбаться! Ему бывает грустно. Он - настоящий!
- Чарли... - мистер Вонка покачал головой. - Чарли, Чарли... Ты добрый, хороший, чуткий мальчик... Ты веришь всему, что видишь... Ты веришь в сказку. И это замечательно! Именно этим ты мне и нравишься. Но! - магнат остановился и поднял палец. - Изображать улыбку - ещё не значит быть настоящим! Смеяться могут и куклы - достаточно вставить внутрь соответствующий несложный механизм. Я сам их делал, если ты помнишь...
- Помню, мистер Вонка...
- Так вот...
- Но Эдвард - совсем другое! - перебил Чарли. - Он живой!
- Мой мальчик, это иллюзия!
- Вы уверены?
-Абсолютно! Его сердце - это большие самозаводящиеся часы. Электрический разряд приводит их в движение, а аккумуляторные батареи неизвестного типа питают его мозг. Умпа-лумпы не ошибаются, дорогой мой!
Чарли немного подумал, и сказал:
- Мистер Вонка, для меня это совершенно не важно!..
- А для меня важно! Ты подумал, что может случиться, если внутри него произойдёт короткое замыкание?
- Он может сломаться.
- А ты знаешь, дорогой мой, как ведут себя испорченные машины и сломанные куклы? Они начинают всё делать не так! Они становятся опасными!
- Но ведь Умпа-лумпы смогут его починить?
- Теоретически да... Но зачем? Какая от него польза?
Чарли слушал наставника и не верил своим ушам. Он не понимал, за что мистер Вонка так невзлюбил Эдварда. Чарли посмотрел прямо в синие глаза учителя:
- Мистер Вонка, а какой смысл в шоколаде? А какая польза от друзей? Каким бы ни был Эдвард, он - живой, и он - мой друг. Я ему нужен. И я его не брошу!
- А... а меня?..
Но Чарли огорчённо развернулся и зашагал прочь.
Шоколадный магнат был обескуражен. С него моментально слетела вся его напускная ирония, и он бросился вслед за Чарли.
- Погоди, я же не всё тебе сказал! Чарли, послушай меня, пожалуйста!
Чарли остановился.
Вилли Вонка взял его за плечо, развернул к себе и присел так, чтобы видеть его глаза.
- Дорогой мой... Послушай... Я не хотел говорить тебе, но... Вчера я подумал... А вдруг его к нам подослал кто-то из недоброжелателей, чтобы... Ну, чтобы выведать наши секреты? Так ведь уже не раз бывало. Однажды мне даже пришлось закрыть Фабрику! Навсегда! Надолго! Раньше я мог бы начать всё сначала, но теперь, когда у меня есть ты... Я стал уязвим, Чарли... И моё слабое место - это ты... Они знают, что ради тебя, ради твоей безопасности я пойду на всё... А у него - эти ужасные ножницы... Я очень боюсь... - и Вилли потупился. - Ты простишь меня за то, что я тут наплёл?
- Так вы боитесь, что в Эдварда кто-то вмонтировал телекамеру, и он передаёт всё, что видит? И что он может причинить вред мне, чтобы отнять у вас Фабрику?!
- Не у меня, Чарли... У нас. У нас с тобой...
Чарли вдруг всё понял, и у него отлегло от сердца. Он больше не мог сердиться.
- Мистер Вонка! Подумайте: если Умпа-лумпы сразу разобрались, как устроен Эдвард, неужели они бы не почуяли, что с ним что-то не так? Ведь Умпа-лумпы не ошибаются! - хитро прищурился Чарли и выжидательно взглянул на магната.
Тот сначала нахмурился, что-то соображая, потом его глаза округлились, а брови подпрыгнули до самой чёлки.
- Чарли... Дорогой мой... - прошептал Вилли. - Ты - гений... А я - дважды болван! И как же я сам до этого не додумался?! - он облегчённо рассмеялся и снова серьёзно поднял палец. - Но, тем не менее, мы с тобой, всё равно, должны его, как следует, изучить - чует моё сердце, что всё не так уж просто!
- Так значит, вы поможете Эдварду? - просиял Чарли.
- Ну, раз уж ты просишь... - развёл руками великий кондитер.
Чарли подпрыгнул от радости, завертелся волчком и с воплем "Спасибо, мистер Вонка!" бросился на шею своему учителю. И вприпрыжку помчался в школу.
Мистер Вонка ошалело посмотрел ему вслед, покачал головой и широко улыбнулся:
- Надо же... Какое неожиданно славное утро!
***
Взволнованный ночным разговором, Эдвард простоял у окна до утра. Он не видел и не слышал, что происходит вокруг. Он погрузился в себя и слушал, как сильно вдруг стало биться в груди его механическое сердце. Последний раз оно билось так сильно лет сто назад, в маленьком городке у подножья холма... Тогда он был юн и неопытен и думал, что мир изнутри так же прекрасен, как и снаружи... Тогда жизнь впервые вырвала его из привычного молчаливого сумрака старого замка и бросила в бурный и яркий поток человеческих чувств и страстей... И этот поток подхватил его и понёс незнамо куда, а он доверился ему чересчур безоглядно, не подозревая, какие испытания ждут его впереди... Позже он обнаружил, что жить среди людей не так-то просто. Он тогда не знал, что их приветливые улыбки и уверения в дружбе вовсе не означают самой дружбы. У него совсем не было времени постичь эти тонкости, и он совершил тогда много ошибок, которых люди ему не простили.
Нет, Эдвард на них не сердился. Он вообще не умел сердиться долго. Он просто навсегда исчез из их жизни. Сейчас он знает, что иначе и быть не могло: он оказался слишком не похожим на них - он слишком другой, слишком прямой и открытый, а это часто раздражает... С тех пор он многое понял, он стал мудрее, сильнее, но тогда... Тогда ему было больно. Невыносимо больно. И ещё очень долго он не способен был чувствовать ничего, кроме боли, денно и нощно терзающей его душу, рвущей его сердце на части. Временами боль становилась такой мучительной, что однажды ночью он попытался остановить свои часы... Жить он остался лишь потому, что его железные острые "пальцы" не сумели схватить и повернуть вспять маленький ключик на левом плече...
Со временем он примирился с болью, даже привык к ней, научился её не замечать. Эдвард вспомнил, что у него есть дом, где он родился, и что в этом доме у него есть друзья: медный дракон, примостившийся на дымоходе, горгульи, химеры и гранитные кошки на крыше, и молчаливый каменный призрак в холле у лестницы... Ещё у него был сад, а в нём - олени и страусы, белки и лебеди, единороги и змеи, созданные его ножницами из зелёных кустов остролиста... Нет, всё-таки он был не один...
И было ещё кое-что, чему Эдвард не мог дать объяснения. Время от времени он находил наверху огромные прозрачные глыбы чистого арктического льда... Он не знал, откуда этот лёд, но он точно знал, что с ним делать. Эдвард помнил то злосчастное Рождество, когда вырезал свою первую ледяную статую. В ту ночь Она танцевала под снегом, летящим из-под его ножниц, под снегом, сотворённым его руками...
И ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть это вновь. Его быстрые железные пальцы сами потянулись ко льду, высекая из него навеки застывший в памяти образ. И снова, и снова... И тогда в мире шёл снег...
И боль притупилась, утихла, и сердце Эдварда успокоилось. Оно больше не рвалось из груди, а тихо и ровно стучало, отмеряя годы, часы и минуты вечности - тик-так, тик-так... тик-так... И Эдварду стало казаться, что в его жизни больше ничего никогда не случится... Но если бы он знал тогда, как он ошибался!
***
- Ну-с, и как наше самочувствие?!
Весёлый голос, неожиданно громыхнувший над самым ухом, заставил Эдварда вздрогнуть и резко развернуться. Ножницы свистнули и, начисто срезав набалдашник стеклянной трости мистера Вонки, повисли в каком-нибудь миллиметре от груди шоколадного магната. Тот еле успел отпрянуть, громко втянув воздух сквозь стиснутые зубы. Какое-то время эти двое стояли, немо таращась друг на друга.
- Т...ты... только что... чуть м... меня... не у... убил, ч-челодой моловек... - заикаясь, выдавил из себя насмерть перепуганный кондитер.
Несчастный Эдвард готов был сам себе надавать пощёчин. Он переводил расширенные от ужаса глаза с мистера Вонки на обезглавленную трость.
Вилли проследил за его взглядом и ахнул:
- Моя трость... Это же была моя любимая трость!..
- Простите... - едва слышно пролепетал Эдвард, прижимая к груди трясущиеся руки... В панике он шагнул к магнату. - Простите меня... Я не хотел... Я...
- Стой там! - оборвал его тот. - Стой, где стоишь!
Эдвард обречённо замер. Ну, почему?.. Ну, почему он всё портит?! Он всегда и всё портит! Всю свою бестолковую жизнь...
Мистер Вонка медленно выдохнул. Присев, подобрал с пола отсечённый набалдашник и внимательно оглядел срезы. Приставил одно к другому. Разнял. Срезы были идеально гладкими!
Вонка снизу вверх посмотрел на Эдварда. В синих глазах кондитера зажглись яркие, чуть безумные огоньки:
- Потрясающе! Это же просто потрясающе!..
- Что?.. - снова испугался Эдвард.
- Так-так-так... Минуточку... Одну минуточку...
Вскочив, Вилли отбросил в сторону обломки трости и подлетел к Эдварду. Тот попятился.
- Не бойся, - неожиданно мягко сказал мистер Вонка. - Не бойся. Всё хорошо.
Он осторожно взял его за руку, поднёс ножницы к глазам, провёл пальцами по широкой сверкающей поверхности лезвий. Отступив на шаг, окинул взглядом его всего, приподнял его лицо за подбородок, и пристально посмотрел в глаза. Эдварду показалось, что взгляд мистера Вонки прожёг его до самого сердца. Наконец, шоколадный магнат отстранился. Его лицо стало очень серьёзным. Он немного помолчал, потом кивнул.
- Ну-ка, пойдём, дорогой мой! - и, подхватив Эдварда под локоть, вихрем повлёк его за собой, куда-то в неизвестность...
***
Чарли сидел, как на иголках! Нет, он внимательно смотрел на учителя и честно старался слушать урок, но его мысли всё время упрямо вертелись вокруг ножниц, возвращая его домой, на Фабрику. Надо будет обязательно сделать ещё одну рождественскую открытку - для Эдварда! Интересно, что там сейчас творится, что делает его новый друг и чем занят мистер Вонка? Чарли никак не мог дождаться окончания занятий. Ему очень хотелось поскорее обрадовать Эдварда замечательной новостью: мистер Вонка поможет ему! По крайней мере, попытается. К тому же, сегодня - пятница, впереди - целых два выходных, и Чарли сможет целиком и полностью посвятить их Эдварду!
Наконец, звонок с последнего урока прямо-таки сдул его с места. Чарли ворвался в дом с криком:
- Эдвард! Получилось! Он согласен!.. - и остановился в недоумении. - Мама... Дедушка Джо... А где...?
- Вот... - дедушка протянул внуку прозрачную трость и отбитый набалдашник. - Это забыл здесь мистер Вонка.
Припомнив свой ночной разговор с Эдвардом, Чарли перепугался.
- Что случилось?.. Где он?!
- Не могу сказать точно, - развёл руками дедушка, - но он ушёл ещё утром. С мистером Вонкой.
Чарли схватил обломки трости и помчался на поиски. Но Фабрика слишком огромна - и за день не обойти!
- Во, дурак! - хлопнул себя по лбу мальчишка. - Лифт!
Чарли свернул в один из коридоров, взлетел по эскалатору на круглую площадку парящей в воздухе станции и нажал кнопку вызова. "Дзын-нь!" - прозрачные двери лифта раздвинулись, приглашая внутрь.
Чарли заколебался. Он знал, как управлять стеклянным лифтом, но он ещё ни разу не ездил на нём один, - только с мистером Вонкой.
Однако, выбора не было. Он ступил в кабину и стал перебирать надписи у кнопок, соображая, куда же, всё-таки, мог потащить Эдварда взбалмошный кондитер... Наконец, ничего не придумав, Чарли ткнул пальцем в кнопку "Обзор". Двери со звоном захлопнулись, лифт резко стартовал, как всегда, впечатав пассажира в стенку, и помчался по сложной, одному ему известной траектории.
Чарли смотрел на трость учителя, теряясь в догадках, что же случилось в его отсутствие... Может, ножницы Эдварда вышли из-под контроля и натворили чего-нибудь?.. Сила и точность удара у них отменная - трость шоколадного магната была отлита из прочнейшего алмазного стекла, и её невозможно было просто так ни разбить, ни сломать!..
- Хоть бы мистер Вонка не рассердился и не передумал! - вот чего всерьёз опасался Чарли.
***
- Мы на месте! - кондитер распахнул высокую двустворчатую металлическую дверь, и Эдвард в нерешительности остановился. Перед глазами у него всё ещё мелькали бесчисленные коридоры Фабрики, - поворот вправо, поворот влево, лестница вниз, лестница вверх, и снова - коридоры, спуски, подъёмы... Но теперь... На секунду ему даже показалось, что он вдруг каким-то чудом вернулся домой.
- Ну, смелее! Чего же ты? - Мистер Вонка подтолкнул его вперёд и захлопнул дверь.
Огромный алюминиевый зал был битком набит механизмами, а между ними, облачённые в серебряные комбинезоны, деловито сновали уже знакомые маленькие люди.
"Умпа-лумпы, - припомнил Эдвард. - Чарли назвал их Умпа-лумпами."
Глаза Эдварда разгорелись. Он почти сразу позабыл о своих страхах.
- Что это?..
- Ничего особенного, - бросил на ходу мистер Вонка. - Обычная мастерская! Здесь мы чиним вышедшие из строя машины. Всем механизмам время от времени нужны профилактика и ремонт. Да!
Эдвард приблизился к одной из машин в углу. Это был большой, в человеческий рост, алюминиевый шар на четырёх подпорках, из которого, словно щупальца, свисали толстые рифлёные шланги.
- Миксер... - сказал Эдвард и улыбнулся, осторожно дотронувшись ножницами до пыльного бока. - Здравствуй...
Вонка фыркнул.
- Это шоколадомешалка! - поправил он. - Она устарела. Теперь вместо неё работает водопад. Мы пока не решили, что с ней делать, - и магнат покосился на Эдварда. - Скорей всего, мои механики разберут её на запчасти! Этим рано или поздно заканчивают все механизмы!
Эдвард оробел, а Вонка снова спросил, как ни в чём не бывало:
- Ты что-нибудь смыслишь в механизмах?
- Я не знаю... У отца их было много. Он их изобретал.
- И какими же они были? Что делали?
- Разными... Одни готовили еду. Другие... - Эдвард взглянул на свои руки и умолк.
- А что делал ты?
- Стриг кусты и деревья... - едва слышно прошептал он.
- Как интересно! И с машиной поздоровался... - вполголоса произнёс кондитер и странно хихикнул. Эдварду снова стало не по себе. А мистер Вонка кивнул одному Умпа-лумпе и потащил Эдварда вперёд, ворча:
- Если он, вот так, будет здороваться с каждой железкой, то мы никогда ничего не успеем!
Они остановились посреди зала, перед высоким металлическим столом с чёрным матовым покрытием. Над столом тяжело нависал черный квадратный колпак. Эдвард не знал, что это за агрегат, и для чего он предназначен. Ему казалось, что сейчас произойдёт нечто ужасное.
- Ложись! - велел мистер Вонка, и вокруг засуетились вездесущие Умпа-лумпы с такими суровыми, сосредоточенными лицами, что сердце Эдварда ёкнуло и куда-то провалилось. Ему захотелось бежать отсюда, но рука кондитера крепко держала его выше локтя и неуклонно подталкивала к столу.
- Ложись же! - похоже, магнат начинал сердиться.
Эдвард послушно лёг. Его трясло.
- Расслабьтесь, не дрожите! Спокойнее лежите! - хором сказали Умпа-лумпы, ловко фиксируя его гремящие ножницы, ноги и голову на поверхности стола, а он, не отрываясь, смотрел на мистера Вонку, как кролик на удава.
- Вы хотите меня... разобрать?..
Вонка уставился на него и снова жутковато улыбнулся:
- Хм, хорошая идея... Я об этом непременно подумаю! На досуге! - пообещал магнат и добавил уже совершенно серьёзно. - А ну-ка, прекрати трястись, иначе у нас ничего хорошего не получится! Начали!
Чёрный колпак зажужжал и медленно, очень медленно стал опускаться. Он опускался всё ниже, пока целиком не накрыл стол. Эдвард остался один в кромешной тьме, ни жив, ни мёртв от ужаса. Такого с ним ещё не бывало. Он хорошо помнил момент своего рождения. Помнил мягкий свет от лампы, улыбку и первые негромкие слова отца: "С возвращением, Эдвард, дорогой мой мальчик".
В момент рождения у него уже было туловище и руки, но не было ног. Вернее, ноги были, просто их ещё нужно было приладить к телу. И отец продолжал работу, копаясь в его внутренностях, что-то настраивая и подкручивая, при этом ласково с ним разговаривал, шутил и рассказывал разные разности... Нет, тогда всё было по-другому. Тогда он ничего не боялся.
Синевато-белый луч, сверкнув над головой, ударил по глазам, и заскользил вниз.
"Началось... Это расплата за то, что я натворил... - подумал Эдвард. - Я снова всё испортил... Я чуть не убил мистера Вонку... Чарли, где же ты?.."
Сейчас этот луч расплавит его, разрежет пополам, и всё закончится... Скорей бы... Он замер, ожидая боли.
Но луч оказался холодным. Прошла минута, а ничего ужасного так и не произошло. Луч тихо дополз до его ступней и погас. Колпак зажужжал громче и поднялся. Снова стало светло. Умпа-лумпы отстегнули захваты, отпуская Эдварда на свободу. Тот, ничего не понимая, продолжал лежать.
- Э-эй! Юноша! - раздался насмешливый голос мистера Вонки. - С добрым утром!