IPB

( | )

2 V  < 1 2  
Ответить в эту темуОткрыть новую тему
> Чего ты хочешь в жизни (перевод), фанфик по "Однажды в Мексике", Э/С, R, драма, ангст, слэш, мак
V
Lupa
17.3.2011, 21:34
#21


Фанатею
***

Пользователи
118
4.8.2010
Москва
84156



Глава 11: Игра



Дисклеймер: Не мое.
Прим. перев.: Пичаль…
Рейтинг: R за лексику и сцены сексуального характера
Саммари: Эль играет в игру.
Примечание автора: Некоторые люди сказали мне, что были разочарованы Элем в конце 10-й главы. И – что куда хуже – я тоже. Но, думаю, он продвинется далеко вперед, искупая это. Я надеюсь.
Как всегда, спасибо моей бете Melody. И всем, кто прочел и потратил время на отзыв. Ребята, мне всегда нравится слушать вас.

_________________________________________________________________


Эля разбудили солнечный свет и рука.

Он лежал на боку, лицом к разбитому окну и утреннему солнцу. Сэндз спал на спине, отвернув лицо. Его левая рука была откинута в сторону: кисть лежала не далее чем в дюйме от носа Эля.

Эль зевнул. Его клонило ко сну, но это было приятное чувство. Удовлетворенная сонливость.

Он изучал лежащую перед ним кисть. Татуировка в виде цифры 3, нанесенная синими чернилами. Длинные изящные пальцы; пальцы, которые теперь знали его тело гораздо ближе, чем кто бы то ни было, не считая ее.

Он вытянул шею и поцеловал один из этих пальцев.

Кисть дернулась.

Эль ухмыльнулся и поцеловал палец еще раз.

Кисть снова пошевелилась, и улыбка Эля внезапно поблекла. Возможно, будить Сэндза было не лучшей идеей. Возможно, следовало позволить ему спать и дальше. Кто знает, что может принести это утро?

Что касается его самого, то оно принесло стыд. Чувство вины. Прошлая ночь была прекрасна, почти так же хороша, как и первая, но это вообще не должно было случиться. Он должен был уйти из этой комнаты. Вместо этого он поддался своим эгоистичным желаниям, хотя и знал, насколько это неправильно.

Он закрыл глаза. И будто бы не было всех этих лет – он вдруг услышал свой голос, рассказывающий Каролине о Бучо, собственном брате. «Дорогая, он плохой человек».

«Это я, - подумал он. – Теперь я плохой человек. Он пришел ко мне прошлой ночью по ложным причинам, и я знал это, и все равно принял предложение. Что я наделал?»

Что ж, сейчас было слишком поздно. Ему придется столкнуться с последствиями того, что он совершил, в чем бы они ни выражались. Хотя одно совершенно ясно – это не повторится. Если только не найдутся правильные причины, этого не будет вообще.

Он ощутил, что дыхание Сэндза изменилось, открыл глаза и повернул голову.

- Ты проснулся? – шепнул он.

Сэндз кивнул. Он сглотнул, его кадык дернулся.

- Как ты себя чувствуешь? – осмелился спросить Эль. Ожидая ответа, он затаил дыхание. Прошлая ночь была хороша. Он стремился смешать страсть и нежность, и хотя не имел опыта в подобных вещах, полагал, что добился успеха. Во всяком случае, Сэндз, который, задыхаясь, шептал его имя – его настоящее имя, - заставил его в это поверить.

Сэндз обдумывал вопрос.

- Липко, - ответил он наконец.

Эль был так удивлен, что выдохнул с коротким «пфф». Это стало последней каплей.

Он откинул голову назад и расхохотался.

Однако смех продолжался недолго. Сэндз сел на краю кровати, спиной к Элю.

- Я девушкец как тебя ненавижу, знаешь ли. – Его голова была опущена; голос звучал утомленно.

- Почему? – спросил Эль, надеясь, что ему удалось скрыть расстройство.

- Я никогда раньше не думал о том, что случилось, - сказал Сэндз и передернул плечами. – Теперь, благодаря тебе, это все, о чем я, мать твою, думаю. Короче, спасибо за то, что устроил мне ад на земле.

Эль не знал, что на это ответить. Да, это была его вина. Он дал Лоренцо умереть. Он позволил Фидео разувериться в нем, что привело его к предательству. Его вина, что сюда заявились члены картеля – как раз вовремя, чтобы выпустить всех демонов.

Но это замечание заставило его переосмыслить то, что произошло вчера. Если теперь Сэндз постоянно думает о своем прошлом, возможно, вчера ночью Эль сделал все правильно. Сэндзу нужны приятные воспоминания, чтобы уравновесить ужас его детства. Даже если это началось по неверным причинам, конечным результатом явилось то, что он провел ночь в постели с другим мужчиной, и ему не было больно. Прямо сейчас это было самым важным – дать ему такой опыт.

Эль покачал головой. Он просто больше не знал, что было правильным.

Сэндз начал подниматься. Эль выбросил руку вперед.

- Подожди! Не надо.

Сэндз застыл.

- Что?

- Окно, - пояснил Эль. Он позволил своей руке упасть обратно; он был очень близок к тому, чтобы вцепиться Сэндзу в плечо, что могло стать ужасной ошибкой. Прямо сейчас все слишком неустойчиво. Только что Сэндз шутил с ним – и вот уже агент снова готов утратить самообладание. Теперь он должен быть очень осторожен с тем, что говорит и что делает.

И когда он глядел в эту минуту на Сэндза, тот снова невероятно напомнил ему дикого лиса, которого они с Цезарем так безуспешно пытались приручить.

- На полу стекло, - пояснил он.

Сэндз оставался неподвижным еще мгновение, затем обернулся. Выражение его лица было загадочным.

- Больше никакой боли, - тихо произнес он, повторив слова Эля, сказанные прошлой ночью.

Эль кивнул.

- Никакой боли, - согласился он и потянулся, прищелкнув пальцами, чтобы предупредить Сэндза о своем намерении.

Он пропустил между пальцами свободный конец глазной повязки.

- Она мне нравится, - сообщил он. Черный шелк резко контрастировал с загорелой кожей и темными волосами Сэндза. – Она хорошо на тебе смотрится.

- Эй, и правда, понадобилось всего лишь лишиться глаз, чтобы обнаружить это, - ухмыльнулся Сэндз.

Эль выпустил повязку.

- Не надо. – Он всегда испытывал легкое сожаление о потере Сэндза, но сейчас слепота последнего жгла ему душу больше, чем когда-либо. – Если бы я мог…

- Ой, прошу тебя. – Сэндз отбросил его руку и, перекатившись по кровати, встал со стороны Эля. – Боже, Эль, несколько потрахов – и ты уже превратился в бабу. – Он ушел в ванную и закрыл дверь.

Эль сжал ладони в кулаки. «Нет, - сказал он себе. – Он не это имел в виду. Это просто его манера говорить».

Он знал это. Но такое обвинение все еще жалило.

Он со вздохом поднялся с кровати, собрал свою одежду, разбросанную по полу, и направился на кухню. Чтобы убрать осколки, нужна была метла.

Тем же утром, позднее, когда они сидели снаружи, Эль сказал:

- Я хочу уехать.

Его гитара лежала у него на коленях: все утро он лениво перебирал струны, ни разу так и не сыграв толком ни одной песни. Его досада все росла. Он не собирался скатываться в круговорот секса и оскорблений. Это было совсем не то, чего он хотел от жизни.

- Скатертью дорога, - небрежно отозвался Сэндз. Он не выказал ни малейшего признака обиды или срыва, как это было прошлым утром. Словно бы и не было прошлой ночи, и сегодняшний день ничем не отличался от предыдущего. Хотя Эля беспокоила такая невозмутимость – это выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой – он также был глубоко благодарен за это.

- Я хочу, чтобы ты поехал со мной, - добавил Эль.

Сэндз издал звук, который очень ясно выражал его отношение к данной идее.
- Куда собираешься?

- Не знаю, - ответил Эль. – Думаю, я бы начал с Вилла де Кос. Хочу навестить там людей и свой прежний дом.

- Твой дом расстреляли к чертям собачьим, - заметил Сэндз. – Помнишь? Я сомневаюсь, что от него много осталось.

- Я хочу увидеть его, - повторил он. – И там у меня были друзья.

- Правда? Так съезди, навести.

- Навещу, - согласился Эль. – Я хочу, чтобы ты поехал со мной.

- Нет, я не собираюсь.

- Почему? – спросил он.

Сэндз повернулся к нему. Утреннее солнце отразилось в темных стеклах его очков. – Если хочешь, чтобы я покинул этот дом, тебе придется меня похитить. Смекаешь?

Слова повисли в воздухе между ними. Наконец Эль кивнул.

- Ладно. Но, по крайней мере, ты скажешь мне, почему?

Сэндз пожал плечами.

- Мне нравится этот дом.

Эль нахмурился.

- После всего, что здесь произошло?

Сэндз вытянул вперед обе руки ладонями вверх. Он покачал ими, поднимая сперва левую руку, потом правую. Левая - правая. Затем он свел ладони на одинаковую высоту.

- Это все равновесие, мой дорогой друг Эль.

- Я думал, ты больше не хочешь поддерживать равновесие, - удивился Эль.

- Для кого-то другого – нет, - ответил Сэндз. – Только для себя. – Он усмехнулся. – Кроме того, это было мое Новогоднее Обещание.

Эль с минуту пялился на него, затем рассмеялся. «Вот, - подумал он. - Почему он не может всегда быть таким? Его безумие все еще тут, но теперь оно гораздо тише. Мы можем справиться с ним – вместе – если только оно останется таким же».

Сэндз выбрался из кресла и направился в дом.

- Куда ты? – поинтересовался Эль.

- Я задолжал Чиклету урок игры на фортепиано, - сообщил Сэндз. – Полагаю, мне нужно больше практиковаться. Он уже играет лучше, чем я. – Он вошел.

Эль откинулся назад. То, что сказал Сэндз, было очень печальным, и это ранило. Ради нескольких приятных моментов агент готов был остаться в доме, где его бывшая начальница пытала его и едва не убила, и где безжалостный картель разворошил его сокровенные тайны и посмеялся над ними.

«Я не в состоянии тут оставаться. Как он может?»

Если хочешь, чтобы я покинул этот дом, тебе придется меня похитить. Смекаешь?

В этих словах был вызов. Он знал, что не ослышался. Сэндз хотел уехать, но задетая гордость ему не позволяла.

Если хочешь, чтобы я покинул этот дом, тебе придется меня похитить. Смекаешь?

Когда из гостиной донеслись первые звуки пианино, Эль улыбнулся. Он смекнул.

Он тщательно проработал свои планы. Тут он балансировал на грани. Если что-то пойдет не так, урон может быть катастрофическим. Но он постоянно напоминал себе, что Сэндз доверился ему. Иначе бы агент ни за что не сказал бы этих слов. Он доверил Элю сделать все правильно.

Это не помогло. Ноша, вызванная этим доверием, была очень тяжела.

Однако он не мог отрицать, что повеселился, составляя план. Было здорово снова иметь что-то, что можно было ожидать с нетерпением.

В первую очередь Эль поговорил с Чиклетом. Он специально сходил в город, притворившись, что ему что-то нужно на рынке, чтобы встретиться с мальчиком наедине. Он повел Чиклета в кантину и угостил его содовой.

- Вскоре мы должны уехать, - начал он.

Чиклет мгновенно потерял интерес к угощению.

- Почему?

Эль объяснил свои намерения, хотя ни слова не сказал о новых взаимоотношениях между ним и Сэндзом. Он не знал, как сообщить мальчику. Более того, он не в силах был сказать эти слова. Произнесение их вслух словно бы закрепляло нечто, все еще казавшееся эфемерным. А еще его беспокоило, что если он скажет хоть что-то о случившемся этой ночью, то окажется заклейменным, перейдет в новый слой общества. Он не жаждал носить этот ярлык. Начать с того, что он не ощущал себя геем и не думал ничего такого о Сэндзе. То, что было между ними, выходило за рамки любых ярлыков. Это не поддавалось объяснению.

Чиклет внимательно выслушал его. Когда Эль закончил, он кивнул.

- Я тоже думаю, что ему следует убраться оттуда.

Вот именно. От облегчения Эль слегка расслабился.

- А ты будешь приглядывать для нас за домом?

Мальчик кивнул, стремясь быть полезным.

- Sн. – Его взгляд потемнел. – Скажете мне, когда это произойдет?

- Не думаю, - ответил Эль. – Просто совсем скоро ты в один прекрасный день обнаружишь, что мы уехали.

Чиклет опустил голову, борясь со слезами.

- Мы вернемся, - пообещал Эль.

Не в силах говорить, Чиклет лишь кивнул.

После этого дело пошло легче. Он согласовал планы с коммунальными предприятиями, сообщил о своем отъезде священнику и попросил кое-кого приглядывать за домом. Он доверял Чиклету, но были вещи, которые взрослый человек может сделать, а мальчик – нет.

Через четыре дня после возникновения идеи не оставалось ничего другого, кроме как привести план в исполнение.

Они не спали вместе с той ночи, когда Сэндз едва не покончил с собой. Сэндз не предлагал, а Эль не спрашивал. Он собирался придерживаться своего зарока. Когда это случится снова – если это случится снова – все должно быть правильно.

Иногда он удивлялся, как все пришло к этому. Что он может обдумывать свое будущее с киллером, с социопатом. Тогда он напоминал себе, что Сэндз изменился. И он тоже был киллером, не следовало забывать об этом. Достаточно было вспомнить умоляющие глаза Фидео, чтобы напомнить себе, кто он есть.

Но если Сэндз изменился, то и он тоже. Наверное, так совпало, что они нашли друг друга. Теперь никто в целом мире не одолеет их.

Но он все равно удивлялся.

Ранним утром четвертого дня он собрал сумку и сложил ее в багажник автомобиля. Туда же сунул обе гитары. Пока Сэндз был в душе, он торопливо покидал некоторые вещи агента в сумку и тоже сложил ее в багажник.

Затем притаился в углу гостиной и стал ждать.

Появился Сэндз, благоухая паром и мылом; его волосы все еще были влажными. Он сел в кресло, схватил пульт от телевизора, который всегда лежал на столе позади кресла, да так и замер с пультом в руке. Потом повернул голову вбок.

- Эль?

Эль тихо, насколько это было возможно, подкрался к нему.

Сэндз знал, что он здесь. Или что кто-то здесь. Агент напрягся, крепко сжав в руке пульт.

Когда Эль добрался до него, Сэндз зашевелился. Он отшвырнул пульт и потянулся к бедру, к своим пистолетам.

Эль вцепился ему в волосы, запрокидывая его голову назад. Он прижал пистолет к виску Сэндза.

- Не стоит, - предупредил он.

Сэндз остановился.

- Что еще за хрень?

- Руки вверх, - скомандовал Эль. Он позволил голосу соскользнуть в холодные низкие регистры, которыми редко пользовался. Ему не нравилось, как звучит его голос, когда он говорит в подобном тоне. Это было голос того киллера, которым он был.

Сэндз подчинился.

- Ты собираешься убить меня, Эль? Ты наконец-то решил, что твоя мужская гордость задета? Так?

- Встань, - холодно велел Эль. – Кто такой Эль?

Сперва Сэндз изумился. Потом уголок его рта искривил легчайший намек на улыбку.

- А, - произнес он очень мягко. – Знаешь, - протянул он, - я живу с этим неуклюжим грубияном мариачи. Если он вернется домой и не обнаружит меня, то изрядно разозлится.

- Правда? – спросил Эль, злобно про себя улыбнувшись. – И что он сделает?

- Он будет играть на своей гитаре плохие сопливые любовные песни, пока ты не начнешь умолять его убить тебя, - ухмыльнулся Сэндз.

Чтобы не расхохотаться, Элю пришлось прикусить изнутри щеку.

- Это не сработает, - заявил он. – У меня нет слуха.

Сэндз вздохнул.

- Ну ладно.

- Теперь поднимайся, - повторил Эль и сильнее вжал пистолет.

- Хорошо-хорошо, - согласился Сэндз. Он встал, выгибая спину, потому что Эль все еще держал его за волосы. – Так из-за чего все это? – поинтересовался он скучающе и явно слегка забавляясь.

- Тебе не разрешено задавать вопросы, - сказал Эль, встряхнув его. Совсем чуть-чуть. Это было все, что он себе позволил. Он с необыкновенной силой осознавал, как стоит и каково расстояние между их телами. Он знал, что они опасно близки к тому, чтобы повторить сцену, когда член картеля по имени Марко выдал Сэндзу свою реплику с намеком, запустив всю цепь событий прошедшей недели. Последнее, чего он хотел – это стать причиной того, что Сэндз заново переживет тот ужас.

- Разумно, - протянул Сэндз. – Но как бы то ни было, разве вы, злодеи, обычно не объясняете все нам, жертвам, пока мы не сдохнем? Так почему бы не последовать традиции и не сообщить мне план тут?

Эль усмехнулся. После прошедшей недели он начал верить, что никогда больше не сможет смеяться. Он много лет жил во тьме, но кое-что было слишком даже для него. Было так здорово ослабить узду, в которой он обычно держал себя, чтобы хотя бы на время вспомнить того веселого юношу, каким он когда-то был.

- Пойдем, - грубо прорычал он.

- Ты главный, - пожал плечами Сэндз. – Куда идти?

- К двери, - велел Эль, сознательно делая вид, что не понял вопроса. Он слегка толкнул голову Сэндза в нужном направлении. – Пошел. Быстро.

Сэндз направился к двери. Его походка была расслабленной. Эль осознал, что тот наслаждается игрой по полной.

Но даже если это не казалось реальным, это была далеко не игра.

Внезапно он рванул Сэндза за волосы, вынудив агента остановиться. Сэндз испустил изумленный вопль; его руки взлетели вверх, а сам он изогнулся назад.

- Какого хрена!

Эль нагнулся ближе, так что смог шепнуть Сэндзу в ухо:

- Похоже, агент Сэндз, ты не осознаешь, в какую серьезную ситуацию попал. Думаю, мы должны это исправить. – Он провел пистолетом вниз от виска Сэндза и упер ствол ему в подбородок, задирая его голову вверх. – Ты все еще думаешь, что я главный?

Сэндз молчал так долго, что Эль испугался, что зашел слишком далеко. Затем агент сказал:

- Конечно.

Ничто в его голосе не выдавало, о чем он думает. Так что Эль воспользовался случаем.

- Звучит не слишком уверенно, - угрожающе сообщил он, продолжая игру.

- Ну, - начал Сэндз, - это зависит…

- От чего? – спросил Эль.

- От того, что ты собираешься со мной сделать, - ответил Сэндз.

- А что бы ты хотел, чтобы я сделал? – поинтересовался Эль и немного ослабил давление пистолета. Он по-прежнему стоял близко, поэтому запечатлел поцелуй во впадинке под ухом Сэндза, ближе к подбородку. – Ты бы хотел, чтобы я сделал это?

Сэндз задержал дыхание, но ничего не сказал.

Эль согнул ноги в коленях и смог двинуться ниже. Он прошелся цепочкой жарких поцелуев вниз по шее Сэндза. Забытый незаряженный пистолет повис в его руке.

- Как насчет этого?

Сэндз запрокинул голову, его тело расслабилось.

- Да, это приятно.

- Очень плохо, - сказал Эль, выпрямляясь. – Я не из таких похитителей.

- Так ты не насилуешь тех, кого похитил? – спросил Сэндз. В его голосе проскользнули грудные нотки, и Эль затрепетал, услышав их.

- Нет, - ответил Эль. – Разве только они сами просят меня об этом.

- Понятно, - произнес Сэндз, все еще слегка задыхаясь. – Я должен поразмыслить об этом.

Он в мгновение ока крутанулся вокруг своей оси, полностью игнорируя вцепившийся ему в волосы кулак. Он выбросил в сторону левую руку, так что она ударила Эля по руке, и пистолет больше не целился ему в голову. Его колено взлетело вверх, и хотя Эль рефлекторно отклонился, но все же недостаточно далеко, так что колено Сэндза попало ему прямо в бедро. Мышцы сократились от боли, и Эль закричал, складываясь вдвое.

Из его руки вырвали пистолет. Секунду спустя его правую руку заломили за спину, а пистолет болезненно упирался ему в шею.

- Ну, говнюк, - спросил Сэндз, - и кто теперь главный?

Несмотря на боль в ноге, Эль едва осмеливался дышать. Сэндз больше не забавлялся. Его голос был так же холоден, как голос Эля в начале игры.

Теперь это был голос киллера.

«Что я наделал? Santo Dios, что я наделал?»

- Эй! – Сэндз сильнее упер пистолет в мягкую плоть его горла. – Отвечай мне!

Эль мучительно сглотнул.

- Ты, - признал он. Слава богу, пистолет не был заряжен, и он надеялся, что Сэндз знает об этом, но прямо сейчас это не имело никакого значения. Имело значение только то, что он облажался. Он надавил слишком сильно и слишком глубоко и испоганил один из редких моментов, когда они с Сэндзом могли повеселиться.

- Прямо в точку, это я. И с кем ты тут собрался любиться, а? – Сэндз чуть сильнее сжал его запястье, и Эль задохнулся.

- Прости меня, - выдавил он. – Это была всего лишь игра. – Он закрыл глаза. Из всех дурных решений, которые он когда-либо принимал, это было самым худшим. Возможно, это было слишком быстро или слишком много. Или, может быть, для игр такого сорта любой момент был неподходящим. Какова бы ни была причина, Сэндз был неспособен смириться с этим и сорвался.

- Игра? – Сэндз нажал на его вывернутое запястье, задирая его выше, заставив Эля застонать. – Ты полагаешь, это, мать твою, игра?

- Прости меня, - прошептал Эль. Он напрягся, ожидая, что Сэндз нажмет на курок, и отрешенно задаваясь вопросом, что произойдет, когда агент услышит сухой щелчок пустого цилиндра.

- Потому что я в этом абсолютно уверен. – Сэндз отпустил его так внезапно, что Эль пошатнулся.

Он развернулся и увидел, что Сэндз широко улыбается. Агент качнулся на каблуках.

- Попался.

Эль только таращился на него, слишком ошарашенный, чтобы говорить. Это была ложь. Притворство. Мастер манипуляций сделал это снова. Сэндз завладел игрой и развернул ее в свою пользу, как он всегда делал. И ему это сошло с рук, как это было всегда – то есть до переворота.

- В чем дело, Эль? Шуток не понимаешь? – Сэндз не переставал ухмыляться.

Эль потряс головой.

- Ты напугал меня до усрачки, - ответил он.

Ухмылка Сэндза стала еще шире.

- О, Эль, это просто музыка для моих ушей. – Он протянул пистолет. – Вот, можешь взять его обратно.

Эль засунул пистолет в кобуру, сделав мысленную пометку зарядить его снова. От реакции его едва ли не трясло, но он был слишком огорчен, чтобы обращать на это внимание.

- Никогда больше так не делай, - попросил он.

- Господи, Эль, будь мужчиной! – с жаром заявил Сэндз. – Так куда мы направляемся?

- Не знаю, - отозвался Эль. – Но думаю, мы начнем с Вилла де Кос.

- Значит, Вилла де Кос, - подытожил Сэндз и пошел к двери.

И спустя долгий, полный ошеломления миг Эль последовал за ним.
__________________________________________________________________

Примечание переводчика: По случаю выхода на наши экраны мультфильма «Рэнго», я решила немного помучить другого героя Деппа немножко попереводить. И пока переводила эту главу – просто писала кипятком. biglaugh.gif biglaugh.gif biglaugh.gif Какая все же Сэндз сука! Любименькая.


--------------------
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,

На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...


(с) Габриэль ака Кэп
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
FAQ
18.3.2011, 0:42
#22


Знаток
****

Пользователи
564
12.9.2010
Рязань
84184



спасибо за вынос мозга. я такое обожаю, читала с.. о... .всеми последствиями


--------------------
Надобна ли каждому поколению смерть своего Христа ради спасения тех, кто лишен воображения?
Джордж Бернард Шоу. Святая Иоанна

Мой сказочный мир не менее реален, чем ваш, доктор Миклер.
И только в нем вы можете свободно дышать.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
Lupa
17.7.2011, 1:49
#23


Фанатею
***

Пользователи
118
4.8.2010
Москва
84156



Глава 12: Воспоминание


Дисклеймер: Эль и Сэндз мне не принадлежат – к моему глубокому разочарованию. Ими владеет Роберт Родригез.
Рейтинг: R за лексику и сцены сексуального характера.
Саммари: Путешествие
Примечание автора: Внимание – впереди слэш.

Эта глава изобилует отсылками к событиям, описанным в главе 6 «Когда пыль рассеялась». Возможно, вы захотите быстренько пролистать ее, но на всякий случай я и тут напишу ее краткое содержание.

В той главе Сэндз вычисляет, что Эль возил его кругами, и сопротивляется Элю, атакуя его физически, и угрожает пистолетом, требуя ответов. Он хочет знать, куда они направляются. Эль не говорит ему, затем следует короткая, но яростная борьба за пистолет. Эль побеждает, а Сэндз приходит в замешательство посреди разгрома и обнаруживает себя загнанным в угол комнаты и понятия не имеющим, куда идти. Он с искренней прямотой спрашивает Эля, почему тот хочет взять с собой на разборки с картелем только его, и впервые Эль платит ему той же искренностью.

И таким образом зарождается дружба…

____________________________________________________

Эль проснулся с ленивым зевком, закинул руки за голову, потянулся.

Он сел на постели и улыбнулся. Вечерело; солнце садилось. Он проспал весь день, начиная с полудня, устроил себе сиесту в самое жаркое время суток. Комната в гостинице была чистой, по ней разносился аромат цветов, стоявших в вазе на круглом столике за дверью. В окна светили лучи склонившегося к западу солнца.

Сэндз стоял перед одним из окон. Услышав, что Эль проснулся, он повернулся к нему лицом. Свет позади него был настолько ярким, что Эль не мог разглядеть выражение его лица.

- Наконец-то проснулся, Спящая Красавица.

Эль улыбнулся и откинул волосы с лица.

- Который час?

- Время для текилы, - ответил Сэндз. Солнечные лучи резко выделили контур его фигуры. Он шагнул к кровати – и к Элю. – Пойдем. Я умираю от голода.

- Хорошо, - согласился Эль и встал. – Дай мне минутку.

Сэндз ухмыльнулся. Он все еще приближался к кровати.

- Разве это не моя реплика? – Он наконец вышел из яркого солнечного света, так что Эль смог разглядеть его – и задохнулся.

У Сэндза были глаза.

Эль потрясенно смотрел на него.

- Что? Как?

Агент нахмурился.

- Эль? Ты обкурился?

Это было невозможно. И внезапно Эль понял, что все еще спит. Этот миг – то-что-могло-бы-быть, если бы он был достаточно ловок, достаточно отважен и достаточно силен, если бы он вообще не допустил переворота. Это то, что могло бы быть, если бы он пошел к Сэндзу сразу после их встречи в кантине – как он хотел – и устроил очную ставку с агентом ЦРУ.

Его переполняла горько-сладкая жажда. Если бы только…

Теперь Сэндз выглядел откровенно озадаченным.

- Земля вызывает Эля. – Он помахал рукой перед носом Эля. – Ты здесь?

У Сэндза были красивые глаза. Глубоко посаженные, темные. Глаза, созданные для страсти. Глаза, которые пылали от ярости, глаза, в которых от смеха плясали чертики, глаза, в которых сияла искра души.

Эль едва мог сдерживать боль. Он потянулся и взял в ладони лицо Сэндза. Тот закрыл глаза, слегка улыбаясь и ожидая поцелуя. Эль нагнулся вперед, чуть наклоняя своими руками голову Сэндза, так что он мог нежно – так нежно! – поцеловать эти прикрытые веки. Он никогда не сможет сделать этого в реальном мире, и хотя этот шанс вызывал трепет, но по большей части это его печалило.

Он потрясенно осознал, что почти плачет.

Сэндз тоже это знал. Он посмотрел вверх, выскальзывая из рук Эля.

- Что с тобой? – поинтересовался он. – Потому что должен сказать тебе: какие бы наркотики ты ни принимал, мы тоже хотим.

Мы.

Сновидение слегка помрачнело. Даже сейчас Сэндз был все еще сумасшедшим. Элю было грустно осознавать это, но он не мог утверждать, что сильно удивился. Безумие было частью Сэндза, и это никогда не изменится.

- На самом деле, - продолжил Сэндз, - думаю, тебе давно пора просыпаться, Эль. Разве нет?

Эль смотрел на него, не желая отпускать этот момент. Последний шанс для него заглянуть в глаза Сэндза.

А потом стало слишком поздно. Он проснулся.

Он проснулся встревоженным и дезориентированным и понятия не имел, где находится.

Но, сев и оглядевшись, он вздохнул спокойнее. Он знал эту комнату, просто его не было здесь почти год.

Это была его спальня, в его доме, в Вилла де Кос.

Они приехали этим утром и обнаружили дом более-менее нетронутым. Жители городка оберегали его на тот случай, если однажды Эль Мариачи надумает вернуться. Большая часть повреждений от пуль была заделана, но разбитую мебель не меняли, да и в дверях, поле и потолке все еще виднелись дырки от пуль.

Эль встал с постели. Времени было едва за час ночи, слишком рано. Он распахнул дверь спальни и выглянул в коридор: его не удивило, что дверь в комнату Сэндза открыта.

Он обнаружил агента на кухне. Сэндз открыл заднюю дверь и, ссутулившись, сидел точно на том месте, где когда-то лежал мертвый солдат. Он прислонился спиной к косяку и подтянул к груди одно колено. Между пальцев его правой руки, покоившейся на колене, была зажата зажженная сигарета.

- Эль, - окликнул его Сэндз. – Пришел поцеловать меня на ночь?

Его тон сказал Элю все, что тот хотел знать.

- Мне приснился сон, - сообщил он. – Поэтому мне нужно немного свежего воздуха.

- Ааа, - протянул Сэндз, понимающе кивнув. – Что ж, - он похлопал по полу рядом с собой, стряхнув на него пепел с сигареты, - подтягивайся к порогу. Садись.

Эль уселся на кухонный пол и скрестил ноги. Снаружи стрекотали и жужжали ночные насекомые, и они тем временем перешли к делу.

- Что тебе снилось?

- Ничего, - беззаботно ответил Сэндз. – Все то же самое дерьмо.

Это ничего не сказало Элю. Были, наверное, тысячи ужасов, которые возникали в снах Сэндза.

- Хочешь поговорить об этом?

- Хочу ли я поговорить об этом? Ну, дай подумать. – Сэндз глубоко затянулся. – Я когда-нибудь говорил тебе, что было последней вещью, которую я видел?

- Возможно, - отозвался Эль, теперь понимая, что снилось Сэндзу. Он полагал, что, вполне возможно, Сэндз проговорился ему в ту ночь, когда они на пару надирались на этой самой кухне, но на самом деле он не помнил полностью все, о чем они говорили.

- Это была гребаная дрель, - с горечью выплюнул Сэндз. Хотя он, безусловно, спал, раз уж ему приснился кошмар, вместо шелковой повязки на нем снова были темные очки. Он покачал головой. – Знаешь, мне во всем нужно было выделиться. Нужно было быть уродом. Я даже ослепнуть не смог, как нормальные люди. По крайней мере, все остальные сохранили глаза.

Эль не знал, что на это ответить.

- Не думаю, что придавал бы этому такое значение, - сказал Сэндз, - если бы не эта проклятая дрель. Почему она должна была стать последним, что я видел? Я бы хотел, чтобы это было чье-нибудь лицо. Даже этого долбаного мясника Гевары. Просто… кого-нибудь.

- Ты когда-нибудь видел мое лицо? – спросил Эль.

Сэндз фыркнул.

- Слишком часто.

Эль уязвленно огрызнулся:

- Это был всего лишь вопрос.

- Не спрашивай, если не уверен, что ответ тебе понравится, - парировал Сэндз. – Эль, даже ты уже должен был знать это.

- Полагаю, это одна из тех вещей, которые я никогда не выучу, потому что слишком туп, - вернул колкость Эль. За месяцы, проведенные в обществе Сэндза, он вытерпел всевозможные оскорбления в адрес своего интеллекта, но чувствовал, что очень от них устал.

- Попал в точку, - заметил Сэндз. Он докурил сигарету, перехватил ее левой рукой и затушил о косяк.

- Пошел ты, - сказал Эль. Это едва ли было остроумно, но он был слишком зол, чтобы придумать что-нибудь получше.

И к его крайнему удивлению Сэндз не уколол его в ответ. Он лишь вздохнул.

- Знаешь, - протянул он, - я настоящий говнюк. – Он очень невесело рассмеялся.

- Так и есть, - согласился Эль, но без злобы.

- Черт, ну спасибо, - ответил Сэндз. Он прислонился затылком к двери.

- Но я все еще здесь, - сказал Эль.

Сэндз долго молчал. Затем кивнул.

- Ты все еще здесь, - повторил он.

Два дня спустя они въехали в Дуранго.

Они прокатились до ранчо. Эль припарковался на обочине и при помощи кусачек перерезал цепь, удерживающую ворота закрытыми. Он отшвырнул половинки цепи в сторону, открыл ворота и вернулся в машину.

- Ты уверен, что хочешь это сделать?

- О да, я уверен, - ответил Сэндз.

Ранчо было заброшено. Одно из окон было разбито – но только одно. К двери было пришпилено извещение. «Собственность правительства США», гласила надпись. «Все нарушители будут преследоваться по закону». Предупреждение было отпечатано на английском и испанском.

Эль прочитал надпись вслух, затем схватил извещение и сорвал его с двери. Это была не бумага, а тонкий лист пластика, который не гнулся в его руках.

- Пошли все на хер, - выругался он и уронил извещение на крыльцо.

Он начал открывать дверь, но Сэндз остановил его, положив руку ему на локоть.

- Погоди.

Этого невинного прикосновения оказалось достаточно, чтобы Эль застыл на полпути. Вопреки всему, в его сердце вспыхнуло пламя надежды.

Сэндз присел и принялся ощупью искать извещение. Когда его пальцы наткнулись на гладкий пластик, он продвинул его вперед, пока тот не очутился точно перед носками его ботинок. Он встал.

Эль с любопытством наблюдал за этим, не говоря ни слова.

Сэндз сделал два осторожных шага назад. Затем он совершенно спокойно расстегнул свою ширинку и принялся мочиться на извещение.

Удовлетворенно кивнув, Эль ждал, пока тот закончит.

- Не стесняйся, - с ухмылкой заявил Сэндз.

- Я предоставлю эту честь тебе, - отозвался Эль.

- Gracias, - сказал Сэндз, самодовольно улыбаясь.

В доме ничего не изменилось. Здесь все так же стоял огромный деревянный обеденный стол, за которым однажды сидела Белинда Харрисон и выписывала чек на десять тысяч американских долларов на имя Хорхе Рамиреса. Эль сел за стол и воссоздал сцену с ней – к сдержанному веселью Сэндза.

Но юмор испарился, когда они направились в комнату в задней части дома. Здесь тоже ничего не изменилось. Все те же два железных стула и стол. Кондиционер в доме был выключен, и тут царила удушливая жара, как и во всех остальных комнатах, но в воспоминаниях Эля эта комната была выморожена, и всегда будет такой. Кожа на его руках покрылась мурашками.

Сэндз сел на передний стул и потянулся назад, схватив прут, который пересекал спинку стула. Глядя на него, можно было подумать, будто он снова закован в наручники. Элю не нравилось то, что он видит.

- Нам нужно идти, - угрюмо сказал он, растирая руки.

Сэндз откинул голову назад. Он отпустил стул и вздохнул.

- Знаешь, - сообщил он, - сидя здесь, я узнал о себе много нового.

Эль нахмурился. Он не питал иллюзий насчет того, что тут происходило – наверняка ничего хорошего.

Сэндз поднял дрожащие руки и снял темные очки. Он зажал их в левой руке, а кончиками пальцев правой провел по щеке, а затем поднялся выше. Тихим голосом он рассказал Элю о том, что произошло с ним, когда он был тут в прошлый раз, что сделал с ним агент ЦРУ, которого он называл Бостонцем.

Трясясь от гнева и ужаса, Эль закрыл глаза. «Если бы я знал…» Он не мог забыть вид Сэндза, прикованного к этому стулу, с залитым кровью лицом, и эту измученную улыбку облегчения, появившуюся при звуках голоса Эля. «Если бы я тогда знал то, что он только что рассказал мне, я бы сам убил того человека голыми руками».

Он хотел подойти к Сэндзу и обнять его. Но не осмелился.

Вместо этого он сказал:

- Я бы хотел, чтобы они все были здесь, прямо сейчас, в этой комнате, выстроившись в ряд. Все люди, которые причиняли тебе боль. Тогда бы я мог заглянуть им в глаза перед тем, как убить.

Сэндз открыл рот, чтобы ответить, потом закрыл его. Он сделал это еще дважды, после чего наконец выдавил:

- Боже, Эль. Это очень мило с твоей стороны… или очень возмутительно. Думаю, мне это нравится. Он надел очки и встал. – Пошли.

Следующий день застал их в маленьком городке. Они уже проехали его, когда Сэндз внезапно наклонил голову.

- Церковные колокола, - заметил он.

Эль был в некотором водительском трансе, поэтому переспросил с удивлением:

- Что?

Потом он и сам услышал их. Звон церковных колоколов, верно. И вдруг он осознал, что этот город выглядит знакомым.

- Помнишь? – поинтересовался Сэндз.

Эль кивнул. Он помнил. И хотя было еще пять часов дня, когда он увидел дорогу, ведущую к крохотному мотелю, то свернул на нее.

Это был тот же самый мотель. После минутного размышления, Эль вспомнил номер комнаты, в которой они остановились, и зарегистрировался в ней же. Мужчина за стойкой мрачно глянул на него, словно поиск нужного ключа среди множества ему подобных был тяжелой работой.

Он взял ключ и послал мужчине победную улыбку.

Комната выглядела почти так же. Тот же ужасный ковер, та же кровать с продавленным матрасом. Даже дырка от пули в том месте, где Сэндз стрелял в пол, и та осталась.

Эль потряс головой. Они будто повторяли историю.

Сэндз сделал несколько шагов по комнате и остановился.

- Дежа вю, да, Эль?

- Не вполне, - с иронией ответил Эль, захлопывая дверь. Он сел на пластиковый стул возле пластикового стола. – Насколько я помню, я сделал примерно пару шагов в комнату, когда ты напал на меня.

- Ага, вот были денечки, да? – Сэндз сделал еще один шаг вперед. Он вытянул правую руку, ища кровать, которая, как он знал, была здесь. Найдя ее, он повернулся и присел на край. – Я ненавидел тебя, - сообщил он и, хихикая, покачал головой. – Господи, как я тебя ненавидел.

- За что? – спросил Эль. – Я никогда ничего тебе не делал.

- Ой, правда? – протянул Сэндз. – Давай посмотрим. К тому моменту ты скинул меня с крыльца, приковал меня к машине, сломал мне пальцы и…

- Вообще-то, - заметил Эль, чувствуя себя чрезвычайно пристыженным, - это произошло здесь.

Сэндз на секунду задумался.

- Да, так и было, - сказал он. – Я забыл эту часть. – Он покачал пальцами. – Хотя теперь все куда лучше.

- Думаю, с твоей стороны было очень смело инициировать столкновение, - произнес Эль. Он восхищался тем, что они сидят тут вот так, разговаривая о столь наполненном эмоциями событии, как будто в нем не было ничего особенного. Его поразила внезапная мысль. – Сейчас, зная тебя, я удивляюсь, что ты ждал этого так долго.

- О, я хотел сделать это еще в первый день, - отозвался Сэндз. – Я просто не был достаточно силен. Тебе когда-нибудь выковыривали глаза из черепа? Поверь, выздоровление после такого занимает некоторое время.

Это была одна из тех вещей, отвечать на которые неуместно. Эль лишь издал уклончивый звук.

- Знаешь, я на самом деле собирался убить тебя в тот день, - почти непринужденно заявил Сэндз.

Эль знал это. Он никогда не сомневался в этом. Задним умом он понимал, что было безумием давать Сэндзу пистолет в тот день.

- А теперь ты еще хочешь убить меня?

Сэндз обдумал вопрос.

- Ты хочешь, чтобы я солгал или сказал правду?

Встревоженный тем, какой оборот принимает разговор, Эль сказал:

- Я хочу, чтобы ты был честен со мной. – Помимо прочего, в этой комнате они стали честными друг с другом. Если они собирались повторить историю, вполне можно пойти до конца.

- Тогда ответ таков, что я не знаю.

- Ты не знаешь? – Его охватило смятение. И боль. – После всего, через что мы прошли, твой честный ответ – я не знаю?

- Конечно, - уверенно ответил Сэндз, пожалуй, слишком уверенно, на вкус Эля.

- Почему? – требовательно спросил он.

Сэндз заговорил таким голосом, будто имел дело с маленьким глупым ребенком:

- Ну, потому что я ненормальный.

Эль вздрогнул, словно его ударили.

- Это не ответ, - сказал он. – Это оправдание.

Сэндз гневно сжал челюсти.

- Да? Что ты знаешь об этом? Я имею в виду, что знаю – ты и сам не вполне образец психически здорового человека, но по сравнению со мной производишь такое впечатление, будто у тебя все еще полный комплект шариков.

Эль не понял большинство из сказанного, но понял достаточно.

- Я совершенно вменяем, спасибо тебе большое.

А затем он внезапно вспомнил тот день, когда его предал Фидео. Сэндз стоял в гостиной, вхолостую нажимая на курок пистолета, нацеленного в труп Марко. Крича Элю оставаться на месте и, мать его, не двигаться! Когда в действительности он вообще разговаривал не с Элем.

- Ты не в состоянии это контролировать, правда? – спросил он.

- Что? – очень холодно переспросил Сэндз.

- Твое безумие. То, что ты называешь голосом. Он берет верх. – Вдруг он подумал, что все понял. – Вот поэтому ты едва не убил меня в день… в тот день.

Сэндз ничего не сказал, был явно не слишком счастлив этим направлением беседы.

- Почему ты этого не сделал? – спросил Эль, удивляясь, почему он никогда раньше не думал об этом. Тогда он был без сознания, его жизнь висела на волоске, а он даже не знал об этом. Не было ни одного шанса утихомирить Сэндза. Это означало, что нечто в самом Сэндзе удержало его от нажатия на курок.

Это приободрило Эля. Если это было правдой – а оно должно было – это означало, что Сэндз может сопротивляться, когда подступает безумие. И он может выиграть эту битву.

- Ты истекал кровью, - отрывисто ответил Сэндз.

Для Эля это не выглядело особо похожим на причину, но он лишь пожал плечами. Причины безумца понятны лишь ненормальному. Значение имеет только то, что Сэндз решил пощадить Эля в тот конкретный момент.

- Так ты снова обрел контроль, - предположил он.

Сэндз вздохнул.

- Хорошо, смотри. Этот голос – мое безумие – как бы ты это не называл – причина, по которой он оказывался на первом месте, состояла в том, что я не должен был быть там, пока мой дядя меня трахает. Я просто… уходил. И тогда он обретал контроль.

- И ему нравиться контролировать. Он не любит уступать.

- И поэтому для меня так важно держать все под контролем, - закончил Сэндз; его голос звучал монотонно и невыразительно. – Потому что когда контролирую не я, это делает он. И тогда с окружающими меня людьми происходят нехорошие вещи. Спроси Белиньи или какую-нибудь бедолагу-официантку, которой не посчастливилось пролить кофе не на того человека в неподходящее время. Ох, погоди-ка, ты не можешь спросить их, потому что они мертвы.

Элю стало плохо от обрушившегося осознания.

- Все эти разговоры о сохранении равновесия, - выдохнул он. – На самом деле ты имел в виду необходимость удерживать равновесие в собственной голове.

Сэндз откинулся назад и развел руками.

- Леди и джентльмены, он поддается обучению.

Эль насупился. Он больше не хотел думать о вещах вроде сумасшествия и о мужчинах, которые могли мучить маленьких детей.

Чтобы отвлечься от этих мыслей, он попытался вспомнить свой разговор с Сэндзом, произошедший в этой комнате два года назад. Он посмотрел в угол комнаты и без малейшего усилия вспомнил, как Сэндз сидел там на полу, прижимая к груди раненую руку, и его тело было напряжено в ожидании драки. Сэндз потребовал объяснений, куда они направляются.

В Мехико. У меня там контакты. Нам нужна информация, если мы сражаемся с картелем.

Это был первый раз, когда он сказал Сэндзу всю правду. Первый раз, когда он был с ним полностью честен. И, как он осознавал сейчас, это распахнуло дверь в зарождение их дружбы. Правда началась в тот день.

- Мехико, - задумчиво произнес он вслух. – Чтобы повидать человека и получить информацию.

- Знаешь, я думал, ты везешь меня, чтобы отдать картелю, - сказал Сэндз. – Чтобы они смогли закончить то, что начал Барильо. – Он послал Элю напряженную, неопределенно-извиняющуюся улыбку. – Какого черта. Тогда я не знал тебя.

- Я бы лучше сам убил тебя, - выдохнул Эль.

- Ну, теперь я это знаю, - ответил Сэндз. Он пошарил в карманах, ища сигарету, но там оказалось пусто. – Проклятье.

Эта правда о пункте их назначения, думал Эл сейчас, была ключом. Все остальное, последовавшее за этим, пришло прямо из этого момента. Он доверил Сэндзу правду, и, сделав это, дал им обоим цель. И, что более важно, создал для них общее будущее.

Почему ты хотел, чтобы я пошел с тобой? Это твой способ отомстить? Или это извращенная шутка, послать слепого человека против преступного наркокартеля?

Я хочу, чтобы ты пошел со мной, потому что ты стрелок.


Если исключить то, что это не было ответом. Это не было ответом даже тогда. Даже в то время он ощущал непостижимую тягу к Сэндзу, ту связь, которая была куда глубже физической близости. Каждый обломок его логики кричал ему, чтобы он шел за Эскаланте сам, сразу после переворота. Но он этого не сделал. Он отказался даже принимать в расчет идею идти в картель без Сэндза. И он вновь и вновь пытался понять это, оправдать свои действия перед самим собой, однако никогда не мог объяснить, почему.

Месть не всегда плоха, агент Сэндз.

Это не месть. Ты только так думаешь. Уничтожение картеля не вернет мне зрение. Оно не вернет тебе Каролину или твою дочь.


- Ты видел меня насквозь, - сказал Эль, снова поражаясь выдающейся способности Сэндза разбираться в людях. – Ты сделал это в кантине, когда мы встретились впервые, и ты повторил это здесь.

- Это не месть, - с улыбкой процитировал Сэндз, - Да, я помню.

- Я обрету смысл жить дальше, и неважно, где я ее найду, - мягко проговорил Эль, повторяя слова, которые он сказал два года назад. Он поднялся на ноги, прошел по комнате и сел на кровать рядом с Сэндзом. – Я нашел свой смысл, - закончил он.

Он потянулся и отвел пряди волос Сэндза, чтобы поцеловать шею агента, крохотный участок прямо за ухом – от этого у Сэндза всегда перехватывало дыхание.

Это произошло и сейчас. Но Эль остановился после первого поцелуя.

«Пожалуйста. Пожалуйста, позволь нам обладать этим».

Сэндз не шевелился невыносимо долгое мгновение. Затем он медленно повернул голову, оказавшись лицом к лицу с Элем.

- Меня, - безжизненно выдавил он.

Левая рука Эля все еще обнимала затылок Сэндза. Теперь он позволил своей руке провести по плечу Сэндза, вниз по его спине, чтобы замереть почти на талии.

- Тебя, - выдохнул он.

«Тебя. Вас обоих. Всех вас. Неважно, кого я получу. Но тебя, только тебя».

Сэндз наклонился вперед, как раз, чтобы поцеловать Эля. Их губы соприкоснулись лишь на краткое мгновение, но Эль будто увидел небеса.

Сэндз отодвинулся.

- У меня нет смысла жизни, - заявил он.

- Все в порядке, - заверил его Эль. – Мы его поищем.

- Мы? – переспросил Сэндз. И в его голосе Эль не услышал скептицизма. В нем была тоска.

- Я никуда не собираюсь, - сказал Эль. – Я все еще здесь.

- Все еще стоишь, - прошептал Сэндз. Он вновь начал медленно наклоняться вперед.

- Все еще, - выдохнул Эль.

И на сей раз это было правдой.


--------------------
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,

На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...


(с) Габриэль ака Кэп
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
Lupa
19.11.2011, 13:48
#24


Фанатею
***

Пользователи
118
4.8.2010
Москва
84156



Глава 13: Обучение


Дисклеймер: Элем и Сэндзом владеет Роберт Родригез. Это значит, что я не владею.
Рейтинг: R за лексику, небольшие намеки на сцены сексуального характера и мрачность.
Саммари: Эль учится, и парни играют.
Примечание автора: Большое спасибо Глории за информацию по азартным играм в Мексике. Первоначально я собиралась в этой и следующей главе пойти одним путем, но предоставленная ею информация позволила мне пойти по другому пути – и я думаю, что история в конце концов от этого только выиграла.
И я – стыд и позор – не поблагодарила мою бету, Melody, за помощь несколькими последними главами. А также за то, что усадила меня и наконец заставила посмотреть «Мертвеца», который едва не довел меня до сердечного приступа. Должен быть закон, запрещающий мужчинам быть таким чертовски красивыми. Думаю, все фильмы Джонни Деппа следует снимать на черно-белую пленку с кучей крупных планов. Вау.
Наконец, некоторые люди думали, что предыдущая глава была концом этой истории. Я могу уверенно сказать, что понятия не имею, каким будет конец. У меня честно нет предположений, куда заведет эта история или как долго она будет продолжаться. Но когда она закончится, вы все об этом узнаете, поверьте мне.

______________________________________________________________________

Так что теперь они были вместе. Но, живя с Сэндзом, Эль быстро учился, придумав для себя набор правил. Правил, которым он должен следовать.

Правило номер один, самое главное, - ничто не происходит без согласия Сэндза. Ни секса, ни поцелуя, ни прикосновения. Ничего. Если Сэндз сказал «нет» - что случалось довольно часто, - он имел в виду «нет». Он не прикидывался застенчивым, не обольщал, не шутил. Он был смертельно серьезен. И если Эль нарушал правила, то должен был быть наказан. Обычно это подразумевало удар в нос, но один раз это означало пистолет, ткнувшийся ему в промежность, и с тех пор Эль чтил правило.

Правило номер два было столь же нерушимым, как и правило номер один. Сколько бы он ни просил, умолял или уговаривал, в их отношениях Эль никогда не будет сверху. По большей части он не возражал против этого, но иногда ему хотелось, чтобы они могли меняться ролями, по крайней мере, разнообразия ради. Но Сэндз был непреклонен, а Эль давил не слишком сильно. Он подозревал, что это правило никогда не будет нарушено, даже если они проживут вместе лет пятьдесят.

Правило номер три – не разговаривать. Ему было позволено спрашивать «Тебе это нравится?» и «Мне следует остановиться?», но ничего больше. Никаких имен. Никаких нежностей. Никаких «С тобой все в порядке?» И никогда, никогда не спрашивать «О чем ты думаешь?»

Правило номер четыре на самом деле было лишь дополнением к правилу номер три. Они не говорят об этом вне спальни. Никаких упоминаний о «прошлой ночи». Никаких намеков на «позже этой ночью». Ничего.

Правило номер пять было связано с правилами три и четыре. Они попросту вообще ни о чем не говорили – во всяком случае, ни о чем важном. Сэндз мог решиться поговорить о чем-нибудь, как это было, когда они вновь наведались на ранчо в Дурандо, или когда он так небрежно упомянул о происхождении своего безумия, но это был его выбор, и только его. Обязанностью Эля было лишь слушать и быть благодарным за услышанные слова. И с каждым поверенным секретом он вновь начинал надеяться, что Сэндз учится больше доверять ему, что у них действительно может быть общее будущее.

Правило номер шесть было единственным, с которым Эль познакомился на горьком опыте. Когда речь идет о Шелдоне Джеффри Сэндзе, правил не существует.

Как-то они решили съездить к древнему индейскому храму. Руины были не более чем приманкой для туристов, но Эль хотел поехать. Сейчас они были далеко на юге Мексики, возле границы с Гватемалой. Они остановились в маленькой деревеньке, откуда к руинам два раза в день ходил автобус.

Храм был именно таким поразительным, как Эль и ожидал. Он потратил несколько часов, исследуя его, слушая гида, представляя людей, которые когда-то ходили по этим залам. Сэндз прогуливался рядом с ним, невообразимо скучая, но при этом держа язык за зубами и предоставляя Элю шанс соприкоснуться с историей. Один раз, когда Эль застал его врасплох, проведя его рукой по шершавому камню стены храма, на лице Сэндза появилось странное выражение, но он ничего не сказал, а Эль не стал спрашивать, что он думает.

Автобус отправился обратно в конце дня. Он был набит мексиканцами, американцами и прочими туристами. В автобусе не было кондиционера, и даже в открытые окна свежий воздух едва поступал. Дети изнывали от жары и капризничали, взрослые обмахивались ладонями и туристическими буклетами.

Сэндз с выражением сдерживаемой досады сидел возле открытого окна.

- Господи, почему я позволил тебе втянуть меня в это?

Я не знаю, - подумал Эль. Он предложил эту поездку прошлым вечером, без особой надежды на успех. И был удивлен, когда Сэндз согласился.

Мужчина, его жена и двое детей были втиснуты в сидения через проход от них. Один из маленьких мальчиков спал на коленях у матери, но старший ребенок был неугомонен и возбужден. Он соскользнул с колен отца и побежал по проходу. Он добежал до площадки в нескольких рядах впереди, затем развернулся и запрыгал обратно. Когда он поравнялся с родителями, то притормозил и посмотрел на Эля.

Эль улыбнулся ему. Мальчик поглядел на него огромными темными глазами, затем улыбнулся щербатой улыбкой.

Отец вытянул руку и сграбастал сына за локоть.

- Вернись на место, - велел он на испанском диалекте, весьма отличающемся от собственной речи Эля.

- Я хочу посмотреть, - ответил мальчик.

- Хватит бегать туда-сюда. Сядь ко мне на колени, - устало сказал отец. Он притянул сына к себе.

- Нет! Я не хочу, - заныл мальчишка.

- Я сказал, иди сюда! – рявкнул отец. Он затащил ребенка себе на колени и откинулся на спинку сидения; по его лицу катился пот.

Мальчик начал реветь, возмущенный невозможностью слоняться по салону, как ему хотелось.

Эль, позабавленный этой сценой семейной идиллии, повернулся к Сэндзу. Он испытал внезапный порыв поговорить о своей дочери, которая довольно часто устраивала такие же демонстрации упрямой настойчивости, что и мальчик с сидения напротив.

Увиденное в один миг стерло с его лица улыбку. Сэндз был столь же бледным и дрожащим, как в то утро, когда их нашел картель.

Эль глянул через плечо на по-прежнему препирающихся отца и сына, прокрутил в голове их последние слова и почувствовал слабость. Вот дерьмо.

- Все в порядке, - быстро сказал он. – С мальчиком все в порядке.

Сэндз его не слышал. Он издал тихий звук, похожий на стон.

- Твою мать, - выдохнул Эль. Он быстро оглядел автобус, полный людей. Если Сэндз сейчас съедет с катушек, все до единого, все эти говнюки будут стоять там, таращась, тыкая пальцами и перешептываясь друг с другом. Сама мысль об этом была невыносима.

Сэндза передернуло.

- Пожалуйста, - прошептал он. – Я не хочу. – Он снова издал тихий стон и принялся раскачиваться взад-вперед.

Эль яростно спорил сам с собой. Он хотел обнять Сэндза, но боялся, что если сделает это, Сэндз будет кричать и вырываться. Но если он ничего не сделает, другие пассажиры вскоре сообразят, что происходит, и начнет собираться толпа.

Пробормотав про себя молитву, Эль обхватил Сэндза руками. Сэндз не признал его. Он лишь зажал рот ладонью, пытаясь удержать рвущийся наружу тонкий пронзительный вой.

Эль похолодел. Сэндз не просто вспоминал эпизод из своего прошлого. Он проживал его заново.

- Все хорошо, - успокаивал его Эль. Он положил голову Сэндза себе на плечо и принялся укачивать его. – Все хорошо. Я здесь.

Ничто из этого не произвело на Сэндза ни малейшего впечатления. Он заблудился в собственном разуме, абсолютно не отдавая себе отчета ни в присутствии Эля, ни даже в том, кто он такой.

Эль закрыл глаза.

- Только держись, - выдохнул он. – Это скоро закончится. Я обещаю. – Он обращался не к мужчине в своих руках, но к тому испуганному страдающему ребенку, в которого превратился Сэндз.

Он никогда не спрашивал, а Сэндз никогда не говорил, но он без капли сомнения знал, что Сэндз убил своего дядю. И он был рад, так рад этому, но в данный момент Эль практически желал, чтобы этот человек был все еще жив. Тогда бы он мог держать его, пока Сэндз снова убивал его. Медленно. Болезненно. Начав с кастрации.

Несколько минут спустя Сэндз внезапно обмяк в его объятиях. Он уронил ладонь на колени; его голова лежала у Эля на плече, и дужка солнечных очков врезалась в ключицу Эля. По его телу изредка пробегала дрожь, но в остальном он был тих и неподвижен.

Эль не знал, что сказать. Он даже не был уверен, что Сэндз окончательно вернулся.

Автобус катил обратно в деревню. Напротив них мальчик дремал на руках у отца. Когда они приехали, Эль ласково поцеловал Сэндза в макушку.

- Мы на месте.

Сэндз зашевелился, и по его движениям Эль понял, что тот почти спал. Это немного ободрило его. Если Сэндз настолько доверял ему, чтобы спать в его объятиях, даже после такого ужасного происшествия, значит, у него еще есть надежда.

Потные туристы протискивались к площадкам, стремясь выбраться из автобуса. Эль остался на месте, ожидая пока они покинут салон.

Сэндз сел, высвобождаясь из кольца рук Эля.

- Давненько у меня не было такого, - пробормотал он. – Я кричал?

- Нет, - прошептал Эль. Он не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы сказать что-то еще или говорить громче.

- Хорошо. – Сэндз вздохнул. – Ты не против, если мы останемся на ночь? Кажется, я не прочь пообедать. – Он постарался улыбнуться, и при виде этой храброй попытки Элю захотелось плакать.

- Мы можем остаться, - ответил он.

- Спасибо тебе, - сказал Сэндз, и хотя Эль позже попробовал переспросить для верности, он ощущал изрядную уверенность, что это был вообще первый раз, когда Сэндз сказал ему эти слова, именно это и имея в виду.

Они провели в деревенском отеле два дня. Большую часть времени они разговаривали.

Главным образом, говорил Эль.

Он рассказывал о своем детстве, о родителях, об отце-мариачи. Он рассказывал о своей первой гитаре и о том, как учился на ней играть. Он говорил – с неохотой – о Цезаре, своем старшем брате, который вырос и стал наркобароном.

Он не был уверен в том, почему так много говорил в эти два дня. Не то чтобы Сэндз спрашивал его или даже показывал хоть какую-то заинтересованность в его словах. Но он должен был чем-то заполнить тишину этих часов, а музицировать после всего происшедшего казалось пошлым, так что он предпочел говорить.

И вечером второго дня он был вознагражден репликой Сэндза:

- Выглядит как чертовски неплохая жизнь, Эль.

Он предпочел проигнорировать сарказм.

- Так оно и было, - отозвался он.

- И посмотрите, чем все закончилось, - едко произнес Сэндз. – Ты киллер, бегающий от всех наркокартелей Мексики, привязанный к чокнутому слепому американцу, с которым сожительствуешь и трахаешься. До чего ты дошел.

Ему показалось, что Сэндз ударил его под дых.

- Это не… - слабо начал он.

- Неправда? Нет? Ты в этом уверен? Потому что я думаю, ты хотел покинуть Кульякан не потому, что тебя преследовало лицо Фидео. Я думаю, ты хотел уехать, потому что чертовски хорошо знал, что люди картеля вернутся, и на сей раз это будет не крохотная группка парней. На сей раз придут все до последнего.

Эль мог лишь смотреть на него. Он знал, что Сэндз прав насчет картеля, но…

- Я не это собирался сказать.

- О, - понимающе отозвался Сэндз серьезным голосом

- Я не думаю о тебе в таком ключе, - сказал Эль. – И думаю, ты знаешь это. Но ты не можешь понять, почему я так не думаю, поэтому и насмехаешься надо мной.

Сэндз покачал головой.

- А, вот и он, главный психолог Мексики. Я бы удивился, если бы ты выпроводил его.

Эль на это ничего не ответил. Он был слишком занят, пытаясь сообразить, что именно он чувствует к Сэндзу.

Это не было любовью, он знал это. То, что он чувствовал к Сэндзу, было совершенно не похоже на то, что он испытывал к Каролине. Он от этого его чувство не становилось менее реальным.

Так что это тогда?

В конце февраля – начале марта они на две недели остановились в Веракрус. Покинув его, они направились в маленький городок, о котором мало что можно было сказать, кроме близости к побережью и широкого выбора хороших отелей. Они остановились в одном из них и поели в ресторане рядом с холлом. На закате они сидели на балконе своего номера и курили.

- Зачем мы здесь? – спросил Эль.

- Всему свое время, - ответил Сэндз. Лучи заходящего солнца отразились от его широких солнечных очков. – Сперва у меня есть к тебе вопрос.

- Какой? – поинтересовался Эль.

- Почему ты вернулся в дом Рамиреза, после того как узнал, что я там? Почему ты взял меня с собой? – Сэндз повернулся к нему. – И будь честен.

- Я не знаю, - ответил Эль. И прежде, чем Сэндз смог возразить, поспешно добавил, - И это правда. Вплоть до того дня, когда мы столкнулись с Эскаланте, я спрашивал себя, почему я это сделал. Я не нашел ответа.

- Почему ты просто не убил меня? – спросил Сэндз.

- Потому что это не в моем характере, - произнес Эль. – Я не убиваю без причины.

- Я дал тебе уйму причин, - заметил Сэндз.

- Может быть, мне стало жаль тебя, - сказал Эль. – Даже после всего, что ты сделал, ты не заслужил того, что с тобой случилось.

Сэндз нахмурился и показал ему средний палец. Эль пожал плечами и затушил сигарету.

- Ты хотел, чтобы я был честен.

- А ты и рад услужить, - протянул Сэндз с сарказмом.

- А что ты ожидал услышать? – поинтересовался он, искренне желая знать. Заря их взаимоотношений была столь опасной, столь жестокой, что ему было любопытно знать, что тогда Сэндз думал на самом деле.

- Я уже говорил тебе. Я думал, что ты собираешься сдать меня картелю. Я бы так и поступил, будь я на твоем месте.

- Нет, - ответил Эль. – Я не имею дел с картелями.

- За исключением тех случаев, когда в дело вступает куча пушек, - усмехнулся Сэндз.

- Ну, это другое, - беспечно отозвался Эль.

- Конечно-конечно, - сказал Сэндз. Он выкинул свой окурок с балкона и встал. – Давай, пошли.

- Куда мы идем? – спросил Эль.

- Ты хотел знать, почему мы сюда приехали, - ответил Сэндз. – Я собираюсь показать тебе.

Эль поднялся.

- Ты бывал тут прежде, - заявил он. Он должен был догадаться раньше. С того дня, как они покинули Кульякан, Сэндз не проявлял особого интереса к пунктам их маршрута. Этот город был первым, который он выделил и предложил посетить.

- Мексика была моей вотчиной, - сказал Сэндз, пожимая плечами. – И я исходил ее. Каждую ее пыльную милю.

- Как долго ты тут околачивался? – спросил Эль. – До переворота.

- Давай посмотрим, - задумчиво произнес Сэндз. – Два… нет… три года, я думаю. Ага, это похоже на правду.

- Где ты был до Мексики? – спросил Эль. До сегодняшнего вечера он ни разу не осмеливался задать Сэндзу прямой вопрос о его прошлом. Он удивлялся, как далеко ему позволили зайти.

- О, этого я не могу тебе сказать, - медленно протянул Сэндз. – Ну, я могу, но потом я должен буду убить тебя. Разве ты не знаешь, что агенту ЦРУ полагается быть призраком? Невидимкой. Никому не положено знать, что он вообще существует.

Эль подумал о той огромной ковбойской шляпе, которая была на Сэндзе в кантине в тот день, когда они встретились впервые, и явно показывала, что перед ним человек, который понятия не имеет о том, как быть невидимым.

- Ты больше не в ЦРУ, - заметил он.

И мгновенно пожалел о своих словах. Пакуя вещи Сэндза в утро «похищения», он обнаружил удостоверение агента ЦРУ. Оно лежало на дне ящика комода и выглядело куда более потрепанным, чем помнил Эль, но было все еще целым. Он воровато оглянулся на дверь ванной, прикидывая, сколько времени у него есть до того, как Сэндз выйдет, и зная, что должен уйти. Но он проигнорировал все предостережения, звучавшие в его голове, и открыл удостоверение, так что мог снова посмотреть на фото. Оно заворожило его. Снова и снова он вбирал в себя холодный взгляд глаз Сэндза.

Человек на фотографии не имел представления о сострадании. Он не знал честности, или доброты, или любви. Смотреть на него было все равно, что смотреть на незнакомца, который по случайности носит то же имя, что и человек, с которым Эль теперь делил жилье.

Он убрал удостоверение, но втайне он был рад, что нашел его. Пока оно оставалось в ящике, Эль имел возможность снова посмотреть на него.

- Это неправда, - произнес Сэндз сейчас, возвращая Эля в настоящее. – Ты никогда не перестаешь быть шпионом. Хорхе должен был сказать тебе. Он сам тайно следил за своим человеком, Билли Чамберсом, при этом все время болтая, будто его поддерживает группа федералов. Старые привычки отмирают с трудом, мой дорогой друг Эль.

Но они отмирают, - подумал Эль. – И слава Богу за это.

- О`кей, - ответил Сэндз. – Ты готов узнать, почему я тебя сюда притащил?

Эль кивнул.

- Скажи мне.

- Сколько у тебя при себе денег? – спросил Сэндз.

Эль насупился.

-Зачем тебе? – Деньги не были проблемой – дивиденды от осторожных инвестиций Сэндза все еще поступали, как часы, каждый месяц – но у него не было намерения тратить их.

- Потому что мы собираемся играть в казино, - Сэндз улыбнулся.

- Что? – Эль нахмурился. Игорный бизнес в Мексике был нелегальным, как и в Штатах. Человек мог ставить на скачках или в футболе, но это было все.

- Казино дель Суэрте, - ответил Сэндз. – «Казино Удачи». Прямо здесь, в этом городе. Спорим, ты не знал об этом, правда?

Внезапно тот факт, что в этом маленьком городке так много прекрасных отелей, заиграл новыми красками.

- Оно под ночным клубом, - рассказывал Сэндз. – Совершенно незаконное, само собой. Сплошной черный рынок. Там ты можешь купить все, что пожелаешь. Выпивку, наркотики, оружие, людей. – Он ухмыльнулся. – Ну, так они говорят. Что до меня, то я никогда не покупал ничего, кроме информации.

- Людей? – слабым голосом переспросил Эль.

- Так они говорят, - повторил Сэндз. Он прошел сквозь двойные двери, ведущие на балкон, и вернулся в номер. – Думаю, самое время проверить это.

Он повернулся лицом к Элю.

- Ты сегодня чувствуешь себя удачливым?

Чтобы получить доступ в казино, ты должен заплатить бармену в клубе. Затем ты должен заплатить вышибале, который подошел, чтобы отвести тебя туда. Ты следуешь за ним в заднюю комнату, проходишь сквозь портьеру, затем по темному холлу и спускаешься вниз по лестнице. Потом ты должен заплатить еще более здоровенному вышибале, стоящему возле железной двери внизу лестницы.

Затем он открывает дверь, и ты попадаешь внутрь.

Казино было большим и шумным. Ночной клуб наверху был переполнен, но здесь, на взгляд Эля, было едва ли не в два раза больше людей. Они оккупировали игровые столы, толпились вокруг игровых автоматов и протискивались сквозь узкие проходы с напитками в руках.

Официантки в коротких юбках и блузках с глубоким декольте носили над головами подносы с выпивкой. Сигаретный дым клубился под потолком, затуманивая свет ламп. Звон монет смешивался с голосами крупье и стонами проигравших за столами. В углах и в стратегических позициях, рассеянных по залу тут и там, стояли мужчины в темных очках и темных костюмах.

- Эль, ты когда-нибудь бывал в Лас-Вегасе? – спросил Сэндз.

Эль покачал головой.

- Нет.

Сэндз усмехнулся.

- Тогда готовься повеселиться.

Эль обменял деньги на фишки, и они с Сэндзом направились к одному из столов, за которым играли в блэкджэк. За ним уже сидело пятеро игроков: трое мужчин и две женщины. У каждого из них была выпивка, и на столе стояло несколько пустых стаканов.

Сдающим был старикашка, низенький и очень смуглый.

- Вы в игре или нет? – спросил он по-испански.

Сэндз сел и немедленно бросил на стол две фишки, присоединяясь к играющим.

- О да, я определенно в игре, - сказал он по-английски.

Эль покачал головой. Оставался всего один пустой стул, и он сел рядом с Сэндзом.

Раздавая верхние карты, крупье вслух объявлял каждую их них:

- Шестерка, четверка, девятка, десятка, король.

Но свою карту он не назвал.

Крупье раздал еще по одной карте, взглядом спрашивая каждого игрока, пасует он или остается. Когда подошла очередь Сэндза, Эль легонько ткнул его под столом ногой.

Сэндз получил шестерку. Следующей картой была бубновая дама. Сдающий нахмурился.

Сэндз резко взмахнул рукой. Остаюсь.

У крупье была четверка. Следующей картой оказался пиковый валет. Следом восьмерка. Перебор.

Он толкнул к Сэндзу две фишки, присоединив их к тем двум, которые тот ставил. Агент улыбнулся.

- Ночь обещает быть доброй, - заметил он.

Во время второй партии Эль придумал остроумное решение по поводу молчания сдающего насчет собственных карт. Когда мужчина открыл первую, он потянулся под столом и выстукал семерку на бедре Сэндза.

Сэндз подпрыгнул, но мигом сообразил, что делает Эль. Когда подошла его очередь, он разбил свои две десятки на две ставки. Сдающий открыл вторую карту, короля. Местные правила гласили, что он должен добирать до семнадцати. Третей картой оказалась пятерка. Перебор. Сэндз выиграл с девятнадцатью на двух руках.

Эль хмыкнул.

- Ты хорошо начал, друг мой.

- Что я тебе говорил? – отозвался Сэндз тихим голосом. – Я играю, чтобы выиграть.

Три часа спустя Эль вынужден был признать, что Сэндз твердо знает, как играть. Они стали на две тысячи песо богаче, чем были, когда вошли в эту дверь, и Сэндз ничем не показывал, что собирается останавливаться.

О, он останавливался, несколько раз. Дважды он выходил из-за игорного стола безо всякого беспокойства, просто собирал свои фишки и уходил. На вопросительный взгляд Эля он сказал:

- Знать, когда придержать их, знать, когда спустить их.* Кэнни Роджерс. Тебе он нравился, Эль.

Во время этих перерывов они шли в бар и пропускали по стаканчику. Огромное число людей в зале и узкие проходы означали, что Сэндз мог идти, держа Эля за руку, но при этом не выглядя так, словно ему требуется поддержка. Когда они утолили жажду, то вернулись на первый этаж и обнаружили новый стол.

Все крупье поменялись. Тот, который достался им, не объявлял карты, когда раздавал их. Поэтому когда Сэндз получал свою карту, Эль выстукивал номер на его ноге одним пальцем. Когда сдающий открывал свою карту, Эль использовал два пальца.

Оставшееся время он просто наблюдал. Его снова захватило ощущение повторяющейся истории, на этот раз более сильное. Он вновь был увлечен, совершенно счастлив просто сидеть и наблюдать за Сэндзом. Быстрое постукивание по столу, когда он сигнализирует крупье, чтобы тот сдал ему еще одну карту. Косой жест «остаюсь». То, как он держал фишки, - легко, почти благоговейно. Его короткие улыбки при выигрыше и столь же краткая нахмуренность при проигрыше.

Он было подумал, что концентрация Сэндза должна бы пострадать от выпитого алкоголя, но агент был так же проницателен, как и всегда. Он потерял на этом столе несколько больше, чем на предыдущем, поскольку не мог видеть карты остальных игроков, а сдающий не называл их, но он много выиграл, и побед было больше, чем поражений. Прошло немного времени, прежде чем Эль осознал, что за ними следят.

Он склонился к Сэндзу.

- Мы привлекаем внимание, - прошептал он. – Нехорошее внимание.

Сэндз ухмыльнулся без тени юмора.

- Неужели?

- Мы должны остановиться прямо сейчас, - заявил Эль. Он не имел конфликтов с казино. Он не жаждал проблем. Они оба были безоружны, а сотрудники казино носили оружие на виду.

- Ладно, - сказал Сэндз. – Иди поменяй фишки на наличные. – Он отодвинул свой стул от стола.

Эль сгреб фишки, поднялся и повернулся, чтобы идти. И резко остановился, когда Сэндз схватил его за руку.

- Эль.

- Что?

- Сколько там?

Он быстро подсчитал.

- Три тысячи песо.

Сэндз улыбнулся.

- Хочешь знать, что было настоящей победой в эту ночь?

Эль знал. Но все равно спросил:

- Что?

- Никто из этих ублюдков не знает, что я слепой.

Эль улыбнулся.

- Я знаю.

Он прошел по узкому проходу, осторожно держа в пригоршнях кучу фишек. В основном это были черно-розовые фишки достоинством в сто песо, но попадалось и несколько фишек других цветов. Они были почти прелестны, уютно устроившись в его ладонях.

Человек за окошком кассы был медлительным, невосприимчивым к оскорблениям людей, выстроившихся в очередь в ожидании своих денег. Когда подошел черед Эля, он едва глянул на мариачи и начал считать. Эль оглянулся на Сэндза. Агент все еще сидел за столом, допивая свой стакан.

- Señor?

Эль повернулся обратно. Его правая рука рефлекторно метнулась вниз в поисках пистолета, которого там не было.

Перед ним стояли двое сотрудников казино. Они бесстрастно смотрели на него.

- Señor, когда вы закончите обмен, не могли бы вы пройти с нами?

Эль снова оглянулся на Сэндза. Перед ним стояли еще двое парней в костюмах. А Сэндз, неспособный увидеть опасность, был совершенно расслаблен.

Человек в кассе выдал Элю стопку банкнот.

- Доброй ночи, - пробормотал он.

Один из громил взял деньги.

- Вы сможете получить это, когда мы закончим, - сказал он. – А теперь не могли бы вы пройти сюда, Señor?

Эль лихорадочно соображал. В подобном месте он может устроить адскую суматоху. Достаточно одного перевернутого стола, чтобы начался великий хаос. Люди будут хватать свои фишки, дилеры – стремиться защитить карты и деньги, и в получившейся заварухе двум мужчинам будет относительно легко прошмыгнуть в дверь.

Проблема была в том, что у него имелся хороший шанс быть подстреленным до того, как он сможет спровоцировать этот хаос.

Чертовски хороший шанс.

Не видя иного выбора, Эль пожал плечами.

- Как скажете.

Он повернулся на левой ноге, делая выпад в сторону ближайшего стола, уже протянув руки, чтобы схватить его и опрокинуть.

Он едва начал поворачиваться, когда что-то ударило его по затылку. Перед глазами мелькнула яркая вспышка, а затем все погрузилось во тьму.
______________________________________________________________________

* - Строка из припева песни «The Gambler» (игрок, картёжник) пресловутого Кенни Роджерса. В оригинале выглядит так:
You got to know when to hold 'em, know when to fold 'em
Know when to walk away and know when to run
You never count your money, when you're sittin' at the table
There'll be time enough for countin', when the dealin's done


Примечание автора: Однажды я была в Вегасе. Проиграла все свои отпускные за одну ночь за столом блэкджэка во «Дворце Цезаря». И я любила каждую минуту этой игры.


--------------------
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,

На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...


(с) Габриэль ака Кэп
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
Alli
26.1.2012, 2:36
#25


Продвинутый
*****

Пользователи
1053
29.5.2010
Россия
83561



Lupa! Ты столько пишешь, а у меня нет времени читать. Будет время, обязательно прочитаю.


--------------------
Тот кто любит, тот любит всегда. Ваша Alli!!!!
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
Denis
18.2.2012, 19:46
#26


Интересующийся
**

Пользователи
22
29.11.2010
84230



А продолжение будет? История ведь не закончена, ждем.
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
Alli
24.2.2012, 15:13
#27


Продвинутый
*****

Пользователи
1053
29.5.2010
Россия
83561



Цитата(Denis @ 18.2.2012, 19:46) *
А продолжение будет? История ведь не закончена, ждем.


Я думаю что будет.


--------------------
Тот кто любит, тот любит всегда. Ваша Alli!!!!
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
Lupa
6.4.2013, 20:47
#28


Фанатею
***

Пользователи
118
4.8.2010
Москва
84156



Глава 14: Азарт


Дисклеймер: Эль и Сэндз мне не принадлежат. Эта история пишется исключительно для моего удовольствия, не ради денег.
Рейтинг: R за лексику и графическое описание насилия.
Саммари: Обвинения нивелированы, и случается кое-что нехорошее.
Примечание автора: Для начала онемело-ошеломленное спасибо ElvenPirate41 за все ее поразительные отзывы. Вау, детка! Я бы написала тебе на почту, если б могла, но не записала твой е-мейл. Так что просто спасибо!
И спасибо моей бете Melody. Она знает за что.
Еще одно примечание… Эта глава ожидается очень мрачной по мере развития событий. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста будьте осторожны в конце.
И пожалуйста, не ненавидьте меня. Это просто… случилось.

_____________________________________________________

Сэндз узнал, что они тут, задолго до того, как услышал их. Он узнал это, потому что стоявшие на их пути люди вокруг него внезапно умолкли, и по шарканью их ног, когда они двигались назад, сокращая дистанцию между ним и собой.

Он прикончил свою выпивку, поставил стакан на игровой стол, пробормотал:

– Давай сделаем это.

Ему на плечо опустилась рука.

– Seсor?

– Что? – спросил он, как и весь этот вечер говоря по-английски.

– Seсor, пожалуйста, не могли бы вы пойти с нами? – проговорил мужчина по-испански.

– Я не понимаю, – заявил он. И неуверенно, с ужасным акцентом: – No hablo espaсol.

– Пожалуйста, не могли бы вы пойти с нами? – сказал мужчина, на сей раз по-английски.

– Зачем? – спросил он. Их тут было, по меньшей мере, двое, возможно, трое. Трудно сказать. Они стояли слишком неподвижно – очень хорошая тактика.

– Por favor, Seсor, – повторил мужчина. Рука больно сжалась на его плече, пальцы впились в нежную кожу под ключицей.

Сэндз поморщился и дернул плечом.

– Ладно. – Он начал подниматься.

С другого конца зала донесся женский крик. Люди начали тревожно переговариваться. Мужской голос, перекрыв гам, велел всем оставаться на местах, поскольку никакой опасности нет и все под контролем.

– Твою мать, – пробормотал Сэндз. Он слышал звук падающего тела. Это мог быть Эль.

Сэндз встал. Один из охранников схватил его за плечо. В обычной ситуации он бы гневно сбросил эту непрошенную руку, но на сей раз позволил к себе прикоснуться. Ему нужен был поводырь, чтобы пройти через казино.

Когда он шел по казино чуть ранее, это было упражнение на сохранение спокойствия. Приходилось прокачивать умение избегать тычков локтями, пинков по голеням и простых толканий в стиле «уйди с дороги». Но сейчас, с охранником, все было по-другому. Люди без колебаний расступались перед ними, и путь расчищался, будто сам собой. Сэндз пренебрежительно усмехнулся себе под нос.

Эль верно угадал: он и в самом деле бывал тут прежде. Город располагался достаточно близко к Вера Круз, чтобы привлекать клиентов, но достаточно далеко, чтобы избегать внимания полиции. Он приезжал сюда несколько раз – и всегда, чтобы добыть сведения. Дважды он убивал информаторов после получения того, за чем приезжал, но лишь дважды. Светиться было не слишком хорошо, и он не хотел прославиться как человек, который приезжает, чтобы поиграть и поболтать – и оставляет за собой горы трупов.

Поэтому, когда охранники вели его через казино, Сэндз знал, куда они направляются. В одну из задних комнат, радом с кабинетами. Эти комнаты были крохотными и звуконепроницаемыми.

Они усадили его на табурет. Дверь закрылась. Потянулись невыразимо долгие минуты: Сэндз сидел и скучал, гадая про себя, сколько прошло времени. Затем дверь снова открылась, и в комнату кто-то вошел. Этот кто-то обошел его по кругу, затем раздался звук отодвигаемого стула на колесиках, и вошедший сел. За стол, несомненно.

– Habla espaсol? – спросили его.

Сэндз покачал головой.

– Нет. В чем дело? Кто вы?

– Меня зовут Луис Сандовал, – сказал мужчина на прекрасном, без акцента, английском. – Мои люди сказали, что вы хорошо поиграли сегодня, выиграли много денег.

– Ага, – сказал Сэндз. – Очень клево. Дома расскажу – не поверят.

– Да-да, – у мужчины был на редкость дружелюбный голос – и Сэндз не доверял ему ни на йоту. – Довольно крупная сумма.

Сэндз ничего не ответил. На его месте наивный невежественный американец уже начал бы бушевать, вопя, что он не мухлевал, честно! Но, несмотря на знание роли, Сэндз не мог заставить себя подыграть. Он всегда ненавидел играть по чужим правилам.

– Вы должны понимать, – снова начал мужчина, – это коммерческое предприятие. Существуют правила, которым нужно следовать. Если мы считаем, что кто-то пытался надуть нас, мы должны быть уверены, что это больше не повторится.

– Я не мошенничал, – произнес Сэндз. Он слышал, как один из охранников у него за спиной немного сменил позу – но и только. Он подумал, что они стоят у него за плечами, но не был полностью уверен.

– Да, я убежден, что ваш выигрыш сегодня был полностью честным. Однако вы понимаете, в какой ситуации я нахожусь?

– Конечно, – ответил он, изо всех сил стараясь не улыбаться. – Черт, да я сам бизнесмен.

– Значит, вы понимаете, – сказал мужчина.

– Абсолютно, – на сей раз Сэндз улыбнулся. Он просто не смог удержаться. Это действительно было чертовски смешно.

– Сэр, не будете ли вы столь любезны снять ваши темные очки? Должен признаться, что чувствую себя несколько неловко.

Думаешь, тебе неловко? Я могу рассказать тебе кое-что о неловкости, парень.

– Я бы предпочел отказаться, – сообщил Сэндз. – Если вы не возражаете.

Он больше не улыбался. Он ненавидел, когда кто-нибудь видел его без очков. Он ненавидел быть без них даже перед Элем, хотя и снял их в знак доверия в Дюрандо, позволив себе выразить действием то, что не мог сказать словами.

– Я возражаю, – сказал Луис Сандовал. – Я теперь снимите их.

– Нет, – ответил Сэндз. Он напрягся, ожидая неминуемого удара.

Он и последовал – только не в лицо, как он думал, а ниже, кулаком по почкам. Тело Сэндза непроизвольно дернулось в сторону, и в те несколько секунд, что он себя не контролировал, огромная рука сграбастала очки и сдернула их с его лица.

В последовавшей за этим ошеломленной тишине Сэндз слышал, как мужчины всхлипнули от ужаса и отвращения. Его окатила ярость – вашу мать, хватит на меня пялиться! – но он заставил себя сохранять спокойствие:

– Что ж. Как вы можете видеть, я точно не мошенничал. Что думаете?

Луис Сандовал откашлялся.

– Нет. Я… я верю, что вы говорите правду. Вы не мухлевали.

Слова звучали достаточно невинно, но Сэндз уловил легкое напряжение в слове «вы» и одеревенел. Дерьмо. Эль. Эль все еще у них.

Но имеет ли это значение на самом деле? Он знал, что здесь происходит. Возможно, это происходит несколько раз за ночь. Какого-нибудь бедолагу-игрока затаскивали сюда, за дело или так. Владелец казино запугивал простофилю словами, затем натравливал на него парочку громил. Следовало избиение или что похуже, потом неудачника вышвыривали на улицу позади казино со строгим напутствием не возвращаться – под угрозой смерти. Сэндз видел, как это происходило раньше. Черт, да он даже сам подставил нескольких человек, когда они бесили его, – достаточно было одного тихого намека кому-нибудь из охраны в зале. С того самого момента, как охранники подошли к его столу, он уже знал, что это все значит.

Так имеет ли это значение? Эля могут побить. У мариачи железная задница. Несколько ушибов и фингал не особо на нем отразятся.

Не считая того, вдруг подумал Сэндз, что Эль этого не заслужил. Мариачи не сделал ничего, чтобы заслужить эти синяки. Иногда он бывал ублюдком, часто был раздражающе тупым и имел явные проблемы в сфере эмоций, что доказывалось его неспособностью отпустить с миром образ покойной жены. Но, несмотря на все это, Эль Мариачи был хорошим человеком. Должен был быть. Никто больше не выдерживал Сэндза и его дерьмо. Только Эль.

Если кто-нибудь из вас, негодяи, поднял на него руку, подумал Сэндз, я вас поубиваю.

Луис Сандовал сказал, что он может идти. Тот охранник, который сдернул с него темные очки, сунул их Сэндзу в руку – и он рассеянно надел их, пытаясь придумать способ вызволить еще и Эля.

Сэндз встал:

– Что ж, значит, это все просто недоразумение.

– Sн, – сказал Сандовал. – Вы можете идти.

– Как насчет…

Ему не дали закончить. Один из охранников внезапно со свистом втянул воздух.

– Seсor, – быстро выпалил он.

Сердце Сэндза ухнуло в пятки.

– Es el, – произнес охранник. Зашелестела ткань – он указал на Сэндза.

– Que? – спросил Сандовал с явным недоумением.

– Es el, – повторил тот. Это он. – ЦРУ. – Он сказал по-испански, так что это звучало как «сэй-и-а». Сэндза схватили за запястье и потащили вбок. В оправу очков ткнулся палец. – Sus ojos. Armando Barillo hizo esto. – Его глаза. Это работа Армандо Барилльо. – El esta Agente Sands. El hombre que los cбrteles buscan. – Человек, которого разыскивают картели.

Блядь. Сэндз крутанулся влево, потянувшись за пистолетом охранника. Но тот двигался быстро, и, вместо того, чтобы схватить пистолет, его рука лишь коснулась твердого живота мужчины.

– Взять его! – выкрикнул Луис Сандовал.

Шансов было маловато. Сэндз осознавал это, но знание не удержало его от драки. Таков уж был его характер. Он уклонился от одного удара, но не мог видеть – не мог, мать вашу, видеть – что происходит, и не мог избежать рукоятки пистолета, опустившейся ему на затылок. Совсем не мог.

Он пришел в себя, когда его перетаскивали в новое место. Один из охранников держал его за плечи, другой – за ноги. Руки Сэндза были скованы наручниками у него за спиной, и это было нехорошо, совсем не хорошо.

– Что он собирается делать? – спросил тот, кто держал ноги Сэндза.

– Он сделает несколько телефонных звонков, – ответил другой, и Сэндз сообразил, что они говорят о Луисе Сандовале, не о нем. Он заставил себя оставаться обмякшим в их руках, чтобы они не догадались, что он очнулся.

– Хорошо, что я помнил тот факс, – сказал человек у его головы. – А то он мог бы просто свалить.

– Думаешь, Санчез приедет? – спросил второй.

– Уверен в этом. Еще будут Алехандро и Гектор Лопез. Может, еще Хуан Родригез.

– Родригез? Из самого Халиско?

– Думаю, да. Он почти поймал этого агента в Пуэрто Валларта, но тот сбежал. – Охранник слегка встряхнул его. – На этот раз не убежит.

Охранник, державший Сэндза за ноги, уронил их на пол. Зазвенели ключи, открылась дверь. Охранник снова взял его за ноги, и они двинулись вперед.

– Все эти картели тут… это может оказаться скверно для бизнеса.

– Может, – сказал первый мужчина. – Но я так не думаю. Насколько я знаю Луиса, он найдет способ наварить на этом человеке кучу денег.

– Как так? – спросил второй.

Они положили Сэндза на пол – не особо нежно, – и он с трудом подавил стон, придавив телом свои скованные руки.

– Это коммерческое предприятие, – сказал первый охранник, подражая Луису Сандовалу. – А что делают бизнесмены? Они продают вещи. – Он издал короткий смешок. – Друг мой, в ближайшие день-два это казино увидит самый дорогой аукцион в своей истории. Картели до чертиков жаждут этого мужика. Я могу практически гарантировать, что кто бы ни заполучил его, он заплатит за привилегию огромные деньги. – Он снова засмеялся. – Тогда мы с тобой сможем уйти в долгий отпуск.

– Я всегда хотел поехать в Нижнюю Калифорнию, – сказал второй охранник. – Но никогда не мог себе этого позволить.

– Поверь мне, – ответил первый, – когда мы получим свою долю от этих торгов, ты сможешь позволить себе отпуск в любой точке земного шара.

Второй охранник заржал:

– Звучит неплохо.

Зазвенела связка ключей. Охранники вымелись вон. Дверь закрылась.

Долгое время Сэндз лежал совершенно неподвижно. Наконец он позволил себе выдохнуть.

– Твою мать, – сказал он.

Ладно. Думай. Ему нужно убираться отсюда. Если он останется, его продадут любому картелю, который согласиться заплатить самую высокую цену за его жалкую шкуру. И у него есть подозрения, что, если это произойдет, вскоре он будет умолять о смерти.

Думай, засранец. Как ты собираешься выбираться отсюда? Ты не можешь надеяться, что я все сделаю за тебя. Пришло время рассчитывать только на себя.

– Заткнись, – пробормотал Сэндз. Он неуклюже оттолкнулся и принял сидячее положение. Проблемы следует решать по мере поступления. Он должен избавиться от этих гребаных наручников.

Он знавал одного профессора в Академии, который рекомендовал использовать старый трюк. «Выбейте себе большой палец, – говорил он. – Затем вы сможете протянуть ладонь сквозь браслет наручника – и обе руки окажутся перед вами. На одном запястье у вас по-прежнему будут болтаться наручники, но, по крайней мере, руки будут свободны и впереди. И лишь это имеет значение. И это даже не больно. Скорее всего, на тот момент адреналин будет выплескиваться у вас из ушей, так что вы ничего не почувствуете».

Сэндз был очарован этой идеей. И был готов научиться этому. Он пошел к одному из врачей в Лэнгли и попросил ее вывихнуть ему большой палец, чтобы в будущем Сэндз мог делать это по желанию.

Она не пришла в восторг. Она начала читать ему целую лекцию о побочных эффектах, и, поскучав тридцать секунд, Сэндз отключился. Пока она не перешла к части насчет того, чтобы остаться калекой на всю жизнь. Это вновь привлекло его внимание – и быстро.

– Что?

Да, выяснилось, что, если что-то пойдет не так, ты можешь остаться инвалидом, неспособным пользоваться большим пальцем. Чертов мудак-профессор забыл упомянуть об этом.

Сэндз встал, схватил пальто и вышел из кабинета.

Теперь он думал, что в любом случае надо было сделать это.

Итак. Снять чертовы наручники? Ну, это не предвидится. Но, может быть, ему, по крайней мере, удастся повернуть руки, чтобы они оказались впереди?

Он делал так прежде, но это было почти двадцать лет назад, в классе Академии. Каждому из них надели наручники, а потом засекали, за сколько они смогут повернуть руки вперед. Будучи юношей двадцати с небольшим лет, он был способен сделать это за секунды. Но теперь он не был настолько в себе уверен.

Ну, лучше бы тебе попытаться, придурок. Потому что чем дольше ты сидишь тут, тем выше шансы, что ты закончишь свои дни в костре на заднем дворе Диего Санчеза.

– Я в курсе, – прошептал Сэндз. – Заткнись и не мешай.

Он отклонялся назад, пока не уперся плечами в стену, затем слегка сполз вниз. Он выгнул спину и приподнял бедра, стараясь протащить руки под задницей. Слава богу, он все еще был тощим – если бы он давным-давно бросил курить, как они хотели, он бы набрал вес, и ни за что не смог бы этого сделать.

Хотя сейчас Сэндз не был уверен, что у него получится. Его плечи протестующе заныли, а голова упорно напоминала, что совсем недавно по ней били, – как будто он мог забыть об этом.

И когда Сэндз уже был уверен, что его плечо вот-вот сдастся, руки наконец-то проскользнули под его бедрами. Он прислонился головой к стене, тяжело дыша.

Не останавливайся. Давай. Ты можешь это сделать.

Теперь голос звучал действительно воодушевляюще. Даже сочувствующе. Он знал, что это ложь, но все равно – было приятно слышать.

– Да-да-да. Я добился своего. – Сэндз поднял руки, протащив цепь наручников под ногами. Ему нужно было подтянуть колени к груди, чтобы это получилось, – но в конце концов, он сделал это.

Сэндз сел прямее, все еще опираясь на стену для устойчивости. Скованные руки покоились на его колене.

– Одна выпущена, другая – на очереди.

Теперь предстояла самая трудная часть. Он должен был выбраться отсюда. Где бы это «отсюда» не находилось. Он предполагал, что находится в маленьком тамбуре чьего-нибудь кабинета, в комнате, куда никто не заходит без особой надобности. Комнате, о существовании которой большинство работников казино даже не подозревает.

Он задумался, насколько близко эта комната к тому месту, где сейчас Эль? Такой же комнате, где двое громил в костюмах, наверное, дубасят мариачи кулаками и поддельными туфлями от Гуччи с обитыми железом носами.

– Хрен с два, – проворчал Сэндз. – Лучше бы вам его не трогать.

У него был карт-бланш делать с Элем все, что захочет. Но больше ни у кого не было на это права. Только ему позволено делать Элю больно. Ему, а не какому-то одетому в костюм придурку из места вроде этого.

Сэндз поднялся. Пора было идти.

Он никогда особо не любил читать, зато всегда смотрел телевизор – фильмы и даже сериалы. Кино – это здорово. Побег от реальности. Книги, однако, не были так хороши, потому что оставляли читателю слишком широкий простор для воображения – а Сэндз никогда не дружил со своим воображением.

Теперь он пытался вспомнить все просмотренные фильмы и сериалы, где главный герой выбирался из запертой комнаты. В чем был секрет? Какие маленькие трюки ему нужно провернуть?

Сэндз горько рассмеялся. Насколько он знал, ключ от двери не висел где-то поблизости… на виду. Он был абсолютно в этом уверен, даже не ничего видя.

Ну ладно. Пора отправляться на поиски.

Сэндз принялся исследовать комнату – не спеша, чтобы убедиться, что ничего не пропустил.

Пятнадцать минут спустя поиск был закончен. Удручающая правда заключалась в том, что тут нечего было пропускать.

Комнатка была крохотной – и в самом деле чей-то кабинет. Ну, или был когда-то кабинетом. Здесь стояло три больших стола, вероятно, хлам из кабинета Луиса Сандовала. Стульев не было. Не было картотечных шкафов. Только столы. Все ящики были заперты, кроме выдвижных ящиков столов, а те оказались безнадежно пусты. Сэндз не нашел даже ни одной чертовой скрепки.

С гневным вздохом Сэндз сполз по стене и уселся рядом с дверью. В голове пульсировало, плечи ломило – особенно правое. Он предположил, что потянул что-то во время своих акробатических упражнений.

И что теперь, говнюк?

– Заткнись. Просто заткнись! Прямо сейчас ты мне начлен компартии не нужен, так что проваливай!


Голос едко расхохотался:

Я всегда тебе нужен. И скажи, как ты думаешь, что они делают с Элем прямо сейчас?

Нет-нет-нет. Не думай об этом.

Окей. Он пробыл тут достаточно долго. Возможно, всю ночь. И это было скверно. Нужно кого-нибудь захватить. Это единственный способ сбежать отсюда. Он мог бы начать колотить в дверь и орать. Или притвориться, что ему дурно или хочется отлить, – все, что угодно, чтобы сюда пришли. Он ценен для них, стоит кучу бабок, так что они не будут его особо третировать. Принесут еду и позволят воспользоваться туалетом… и прочими милыми благами цивилизации.

А если нет? Если они решат уморить тебя голодом?

– Ой, да заткнись ты! – завопил Сэндз. Он наклонился и вытащил из ботинка кинжал со скорпионом. Когда его ладонь сомкнулась на рукоятке, он зло ухмыльнулся. В Казино дель Суэрте не пропускали с оружием, но, насколько заметил Сэндз, это касалось только пистолетов. Он никуда не выходил без кинжала. Это лезвие попробовало его кровь, оно знало его – и Сэндз знал свой кинжал.

Голос в его голове лишь рассмеялся. На один кошмарный миг Сэндз увидел себя, изможденного и чахлого, на коленях перед Диего Санчезом – новым наркобароном Синалоа и Кульякана. Видение ужаснуло его, поскольку Сэндз понимал, что оно точно станет реальностью, если он не сбежит отсюда.

– Нет, – прорычал он. – Нихрена.

Он встал и занес ногу, намереваясь начать колотить в дверь.

И дверь распахнулась.

На мгновение Сэндз ошеломленно застыл. Затем сработал инстинкт самосохранения, и тело само пришло в движение.

Человек начал говорить

– Сэндз…

Его речь резко оборвалась, когда Сэндз воткнул кинжал ему в грудь.

Дверь комнаты все еще была открыта – хороший знак. Куда менее приятным был тот факт, что они стояли прямо перед ней, и любой, проходящий мимо, мог заглянуть внутрь и увидеть, что произошло. Держась обеими руками за рукоятку, Сэндз с усилием повернул незнакомца набок и начал оттаскивать его назад.

– Псст! – незнакомец издал странный крик и ударил ладонью по груди.

Пистолет. У него есть пистолет.

– Знаю!


Сэндз изменил направление, дернув незнакомца вправо. Его правая нога задела один из столов в середине комнаты как раз тогда, когда он услышал отчетливый звук вытаскиваемого из кобуры пистолета.

Сэндз выпустил кинжал, схватил незнакомца за волосы, и изо всех сил приложил его лицом об стол. При этом в плече Сэндза что-то щелкнуло и сместилось, но он стиснул зубы, игнорируя боль.

Незнакомец пытался кричать, но вышел лишь еще один странный звук. Сэндз снова поднял его голову. Тот извернулся в его хватке и, ударив Сэндза по руке, поднял пистолет. Дуло коснулось виска Сэндза, отодвинулось, коснулось вновь…

Он снова стукнул незнакомца лицом об стол. На этот раз последовал отвратительный хруст.

Пистолет выстрелил. Этот звук заполнил весь мир. Яркая вспышка боли взорвалась в черепе Сэндза, и он закричал.

Они с незнакомцем рухнули на пол одновременно.

Сэндз лежал там, где упал. Он не слышал ничего, кроме тонкого звона в ушах. Разумом он понимал, что пуля лишь задела его, но боль была несоизмерима с раной. Она вопила, и кричала, и металась в его голове.

Наконец она заткнулась.

Никто не прибежал посмотреть, что происходит. В комнату не ворвались парни с пистолетами. Они не слышали выстрела. Должно быть, эти комнаты тоже были звуконепроницаемыми. Возможно, в особо жаркие ночки остальные комнаты для допросов были переполнены, и им приходилось использовать кабинеты вроде этого.

Сэндз лежал на полу, не в силах пошевелиться. Он хотел поднять скованные руки и приложить к ране на виске, но правое плечо казалось ледяным сгустком боли. Сэндз не мог поднять руку. Он слабо чертыхался, слыша собственные проклятья левым ухом – и то слабо, будто с другого континента.

Ну ладно. Что ж, вряд ли человек, которого он убил, разбросал вокруг запасы викодина, но, возможно, у него есть кое-что получше – ключ от наручников. С тихим стоном – которого он не слышал – Сэндз перекатился и с трудом встал на четвереньки.

Зря он это сделал. Очень зря. Мир закружился, накренился, и Сэндз завалился набок, сначала стукнувшись о стол правым плечом, а затем головой. Он судорожно дернулся вверх, прикусив губу, чтобы не закричать.

О господи, о боже, о боже.

– Посмотри на себя. Господи. Даже не можешь нормально убить. Ты заслуживаешь быть запертым здесь.


– Пошел нахер, – прошептал Сэндз. Или выкрикнул. Он понятия не имел. Потому что вообще нихрена не слышал.

Начала нарастать паника. Он не видит, а теперь, блядь, еще и не слышит. Как, мать вашу, он намерен выбираться отсюда?

Голос в голове весело рассмеялся, ни капли не страшась боли, которая выплясывала вокруг.

– Знаешь, что я скажу? – выдохнул Сэндз. – Ты оставайся тут. А я сваливаю.

С удовольствием посмотрю на твои потуги, – хохотал голос.

Медленно, опасаясь проклятого стола, Сэндз потянулся вперед. Он нащупывал руками дорогу, оберегая правую и стараясь поменьше двигать плечом. Он не думал, что оно вывихнуто, но что-то там определенно было не в порядке.

Его пальцы коснулись одежды. Он подтянул колени, чтобы оказаться поближе.

Левой рукой Сэндз ощупал лицо мертвеца. Или то, что от него осталось. Он позволил пальцам скользнуть по широкому носу, полным губам, вниз по шее – надеясь добраться до живота мужчины, где, возможно, будет ключ, нужный ключ, любой ключ…

Мозг Сэндза перестал работать.

Это лицо.

О боже.

Он заставил себя вернуть внезапно задрожавшие руки на лицо мужчины. Мужчины, которого он убил.

Мужчины, который, войдя в комнату, сказал: «Сэндз». Не «агент Сэндз». Только его имя.

– Нет, – выдохнул он. – Боже, нет.

От лица трупа осталось слишком мало, чтобы быть уверенным. Но этот нос, эти губы, этот твердый подбородок. Они были знакомы ему, до леденящего ужаса знакомы.

Он только что убил Эля.


--------------------
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,

На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...


(с) Габриэль ака Кэп
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
Lupa
6.4.2013, 21:29
#29


Фанатею
***

Пользователи
118
4.8.2010
Москва
84156



Глава 15: Поединок


Дисклеймер: Сэндз мне не принадлежит, хотя я хотела бы этого всем сердцем.
Рейтинг: R за лексику, жестокость и общую тревожность
Саммари: Время пришло. Сэндз встречается лицом к лицо со своим безумием.
Примечание автора: Это очень мрачная глава. Пожалуйста, прошу вас, будьте осторожны.

_______________________________________________________________________

Эль умер.

Он убил Эля.

Сэндз отпрянул от тела, стараясь отодвинуться на максимально возможное расстояние. Но стена оказалась слишком близко. Он ударился об нее спиной, повернулся и вжался в угол.

Сэндз потряс головой, отчаянно пытаясь отринуть правду.

– Нет, – шептал он. – Нет.

Внутренний голос расхохотался:

Похоже, теперь остались только ты и я, парень.

Неудивительно, что никто не прибежал на звук выстрела. Никто не знал, что есть причина прибегать. Эль освободился от своих тюремщиков и вернулся, чтобы спасти Сэндза – в своей раздражающе самоотверженной манере.

И ты убил его! – радостно провыл голос. – Ты наконец-то сделал это! Долговато собирался, но, наконец, сделал это. Я горжусь тобой!

Эль умер.

Теперь Сэндз мог позволить картелям забрать себя. Позволить работникам казино поставить его на сцену и продать тому, кто предложит лучшую цену. Разве это теперь имеет значение? После такого для него нет жизни. Что ему делать дальше? Вернуться в Кульякан и сказать Чиклету, что он убил мариачи?

Дело было так, Чиклет. Я гребаный неудачник. И я никогда прежде не знал никого, похожего на Эля. Я не понимаю его и не понимаю, почему он делает то, что делает. Я не понимаю, почему кто-либо делает что-то для меня. Так что, видишь ли, Чиклет, я даже не думал, что он может вернуться за мной. Мне это просто не пришло в голову. Поэтому, когда он вошел в эту дверь, я решил, что это один из плохих парней, и убил его. Я даже не колебался. Просто… убил его.

О боже, о господи. Сэндз буквально видел, как во время этой речи на лице паренька проступает такое выражение, будто его предали. Мальчик, скорее всего, уйдет и никогда больше не вернется. И кто его осудит?

Сэндз подтянул колени поближе и уткнулся в них лбом. Ему казалось, он издал какой-то звук, какое-то тоскливое причитание, – но он все еще ничего не слышал, так что уверенности не было.

Эль умер.

Невозможно. Сэндз не знал никого более живого, чем Эль Мариачи. В Эле было столько страсти, что хватило бы на двоих и еще осталось. Он был сильным, мужественным и преисполненным благородства, достойного рыцаря-крестоносца. У него почти не было чувства юмора, зато была поразительная способность во всем видеть хорошее. Талант музыканта и поэта.

Как такой человек мог умереть?

Эль был первым за всю жизнь Сэндза, кто заставил его чувствовать себя так, словно у него есть смысл жизни. Словно у него есть причина вставать по утрам и продолжать свою жалкую жизнь. Эль был гордым и временами надменным, но он давал Сэндзу ощущение безопасности. Ночью Эль целовал его и возрождал его тело к жизни – временами Сэндзу даже казалось, что его вот-вот разорвет от эмоций. Эль подарил ему надежду на будущее. Когда Сэндз был в руках Эля, в его голове не звучали голоса, говорящие, что он чокнутый или что похуже. Когда он был с Элем, все казалось… правильным.

Он симпатизировал Элю. Он уважал Эля. Он доверял Элю. Он…

Что?

Ты ведь любишь его, правда?

– Я уже говорил тебе однажды, что нет такой вещи, как любовь.


Верно.

Но…

Думаю, я бы мог научиться любить тебя, Эль. Если бы у меня только было больше времени. Если бы только ты был тут, чтобы помочь мне. Думаю, я подошел так близко к… А теперь я никогда не узнаю.

Голос в голове Сэндза ликующе бесновался:

Вы только послушайте! О боже, не думал я, что ты способен пасть еще ниже, но послушай себя! Посмотри на себя!

– Ну и что?
– огрызнулся Сэндз. – Пошел ты. Тебя никто не хочет, а Эль хотел меня. Это больше, чем ты когда-либо знал.

Это заставило голос сделать паузу.

Правда? – спросил он хитро. – Ты в этом уверен? Уверен, что не хочешь, чтобы я тут был? Уверен, что я тебе не нужен?

– Уверен.

– Лучше бы тебе поостеречься подобных мыслей. Потому что когда Санчес и его люди доберутся до тебя, ты очень скоро начнешь звать меня, и мы оба это знаем. Они сделают с тобой такое, что выходка Барильо покажется детской шалостью. И ты станешь кричать и умолять – и угадай, что будет, мудило? Я не отзовусь. Ты останешься один.


А разве это имеет значение? Да, они могут убить его, и его последние дни будут похожи на воплотившийся кошмар, но чем это будет отличаться теперь от его обычной жизни?

– Меня это устроит, – сказал Сэндз, приподнимая голову с колен. Совсем чуть-чуть и очень медленно. Иначе было слишком больно. – Я все равно не хочу, чтобы ты был рядом.

Ага, ладно. Как часто я это слышал раньше? И каждый раз, когда случались неприятности, кого ты звал, чтобы спасти тебя? Меня!

Но это было ложью. Он не просил голос о помощи. Годами не просил. Голос просто был здесь, когда что-то происходило. А иногда и без повода. Временами он просто был тут, упиваясь своей возможностью захватить контроль и сеять хаос в мире. Это был голос, который говорил: «Этот пуэрториканец едва ли стоит твоей жизни», перед тем как застрелить Белини и невезучую официантку. Это был голос, который подстрекал его подумать о том, чтобы взять деньги, предназначенные для генерала Маркеса. Он родился из боли и хаоса и радовался им. Голос жил ради них.

– Ты мне больше не нужен, – сказал Сэндз. Слова звучали слабо и надтреснуто. – В тебе нет нужды.

Да? Здесь больше нет Эля, чтобы защитить тебя. Кроме того, ты совсем измучил его под конец. Он чертовски устал лезть из кожи вон ради тебя и всего твоего вонючего дерьма. Думаю, он готов был пинками вышвырнуть тебя из своей жизни.

– Это неправда, – пробормотал Сэндз. Но он знал, что так оно и было. Мало кто может столько вынести, а Эль сам по себе едва ли был самым спокойным человеком на свете. На самом деле, удивительно, что мариачи так долго терпел его.

И кстати, как думаешь, что в действительности произойдет, когда люди из картеля заполучат тебя – такого милашку?

– Нет, – простонал Сэндз. Речь шла о его самом потаенном страхе. Люди вроде его дяди Томми, вроде Марко из картеля были большой редкостью. Голос просто играл на его страхах.

Что ж, вперед, повторяй это чаще, если помогает. Правда в том, что я нужен тебе, и ты это знаешь. Тебе это может не нравиться – черт, ты знаешь, как я к тебе отношусь, – но тебе придется смириться с этим.

Правда? В самом деле? В мире, несомненно, полно опасностей. Встречаются больные ублюдки вроде дяди Томми и бостонца. Но он может и сам о себе позаботиться. Он доказал это в тот раз и сделает это снова. Ему больше не нужна помощь.

Кроме того, ты просишь меня убраться… куда, мать твою, я, по-твоему, должен уйти, Эйнштейн? Я – это ты! Я никуда не денусь!

Боже, это уже было правдой. Куда голос может уйти? Как он вообще собирается сбежать от голоса?

Возможно, возможно… возможно, выхода не было. Возможно, он ошибался все это время. Возможно, наилучшим решением было бы дать голосу победить. Возможно, надо просто перестать бороться. Возможно, тогда вся боль и замешательство исчезнут.

Возможно, тогда он, наконец, познает покой.

Сэндз медленно опустился на пол. Он лежал совершенно неподвижно.

Ладно. Ты победил. Я сдаюсь.

Он ждал. Он гадал, на что это будет похоже. Будет ли он по-прежнему чувствовать, и слышать, и знать, что с ним происходит? Или это будет похоже на смерть, и его сознание попросту угаснет?

И откуда-то из глубины, из того места, где хранились все его самые сокровенные желания, пришел новый голос. Он отличался от того голоса, который Сэндз ненавидел. Этот голос был… странно знакомым.

Не смей, – сказал он.

Не делай этого, – печально продолжил голос. – Если ты сдашься, он получит контроль и больше никогда не выпустит тебя.

Сэндз знал этот голос. Это был он сам. Семилетний Шелдон. Невинный ребенок, которым он когда-то был. Ребенок, который передал контроль чудовищу в своей голове в обмен на защиту.

– Ты все еще здесь, – громко выдохнул Сэндз, все равно не разбирая слов.

Я никуда и не уходил, – прошептал мальчик. – Ты просто не слышал меня раньше.

– Что мне делать? – крикнул Сэндз. – Что мне делать? Помоги мне!

Ты знаешь.

– Нет, не знаю! – крикнул Сэндз. – Помоги мне! Скажи, что делать! – Жажда избавиться от голоса была всепоглощающей. Он никогда прежде не чувствовал такого омерзения, такого животного отвращения. Он должен был выгнать эту дрянь из своей головы, должен, должен.

Ты знаешь, что делать.

И он сделал.

Преодолевая боль, Сэндз встал на колени и пополз вперед, свесив голову вниз. Каждый шаг был пыткой, но разве это имело значение? Больше ничто не имело значения, кроме изгнания внутреннего демона.

Что ты делаешь? – требовательно спросил голос его безумия.

– Не… твое собачье… дело, – задыхаясь, выпалил Сэндз.

Здесь. Здесь было тело Эля. Сэндз провел пальцами по его груди и нашел кинжал со скорпионом. Кинжал, который когда-то принадлежал Элю.

Сэндз потянул его наружу – пришлось сильно дернуть, поскольку лезвие застряло в грудине. Наконец кинжал вышел с неприятным скрежетом металла о кость, который Сэндз скорее почувствовал, чем услышал.

Сэндз поднес окровавленное лезвие к своему лицу.

Что ты делаешь?

Левой рукой он снял темные очки. Правой прижал острие кинжала ко дну одной из пустых глазниц.

– Ты – это я. Бежать некуда, – сказал Сэндз, тяжело дыша от ужаса и дикой, отчаянной надежды. – Это значит, нам придется уживаться друг с другом, засранец. И еще это значит, что один из нас должен быть главным. – Он надавил на лезвие. – И этим главным собираюсь стать я. Смекаешь?

Ты не посмеешь!

– А ты проверь, говнюк, – огрызнулся Сэндз. – На днях меня собирается заполучить картель. Я уже покойник. Так что давай, проверь.

По его лицу лилась кровь. Он ожидал, что будет больно, но не чувствовал ничего. Боли не было. Было только приятное возбуждение.

Ты не сможешь заткнуть меня навечно! – яростно завопил голос.

– Может, и нет, но готов поспорить, это хорошая попытка.

У тебя сил не хватит. Ты никогда этого не сделаешь!

– Спорим? – Сэндз вогнал кинжал глубже.

Что ты делаешь? Ты рехнулся!

– Знаю, – рассмеялся Сэндз. В следующее мгновение его голос стал низким и холодным: – Но думаю, что уже нет.

Я тебе нужен! – Голос швырял перед ним образы, о которых Сэндз не позволял себе думать долгие годы, истлевшие воспоминания, от которых он отшатывался со стыдом и страхом.

– Нет, – простонал Сэндз. – Прекрати.

Видишь? Ты не можешь сделать это сам! Я тебе нужен!

Ментальная атака продолжилась. Вот он-шестилетний съежился в коридоре, пока отец орет на мать, которая лишь смотрит на того затуманенными успокоительным глазами. Вот он-семилетний в ужасе сжимается, глядя на тянущуюся к нему руку. Вот сидящая на столе Ахедрес. «Ты действительно не ожидал такого поворота, да?» Вот Барильо. «Мы проследим за тем, чтобы это не повторилось».

– Нет, – взмолился Сэндз. Нож опустился, дрожащий окровавленный кончик смотрел вниз.

Голос лишь захохотал и усилил натиск, вороша обрывки картин, гнившие в самых зловонных болотах памяти Сэндза.

Барильо. Белинда Харрисон. Сильный бостонский акцент и холодный пистолет. «Эй, это Шеллл-дон!» Дядя Томми. «Ты знаешь, что случается с плохими мальчиками, да? Их наказывают. А теперь подойди и сядь ко мне на колени».

Дрель. Доктор Гевара. «Сейчас трудно сказать, потому что у меня был жуткий день».

«Я ослеп! О боже, я ослеп!»

«Да ты сам посмотри! Это чертов переворот!»

«Я не могу посмотреть, придурок! У меня нет глаз!»

Погоди-ка!

Сэндз прерывисто вздохнул. Погоди. Стоп.

Потому что это воспоминание, этот кошмарный момент в такси, не был так уж плох.

Почему?

Потому что тогда он не был одинок. С ним кто-то был.

Кто?

Чиклет.

Рой образов дрогнул. Сэндз слышал, как голос гневно рычит, но едва ли замечал это.

Чиклет.

Мысли о Чиклете неотвратимо привели к мыслям об Эле.

У Сэндза были и приятные воспоминания.

И это оно, правильно? Голос хотел, чтобы он вспомнил ужасные вещи. Но это всего лишь воспоминания. Они происходили в прошлом, но больше не могут его ранить.

Сэндз почувствовал прилив сил.

– Нет! Ты никогда не был мне нужен! – выкрикнул он. – Ты заставлял меня так думать, но это ложь! А теперь убирайся и оставь меня в покое!

Ты не можешь! – вопил голос.

– Ты мне не нужен! – заорал Сэндз.

Голос издал последний, полный ненависти, вопль – и исчез.

Кинжал выпал из руки Сэндза и со стуком упал на пол.

Впервые за тридцать пять лет в голове Сэндза наступила тишина. Перед тем как отрубиться, он подумал, что никогда не слышал ничего прекраснее.

Вряд ли он долго провалялся без сознания, потому что, когда он очнулся, из глазницы все еще сочилась кровь. Сэндз повернулся на спину.

– Твою мать.

Звук собственного голоса все еще казался приглушенным, но более ясным, чем раньше. Слух возвращался.

Довольно долго Сэндз просто лежал, прислушиваясь к отдаленному звуку своего дыхания. Кровь стекала по его лицу и скапливалась на полу. Боль, будто лед, выморозила его насквозь. Сэндз гадал, насколько сильно он себя порезал, но потом решил, что не хочет этого знать.

Через некоторое время ему пришло в голову, что неплохо бы подняться. Ему нужно было двигаться. Нужен был план. Сегодня он убил своего лучшего друга – своего единственного друга, – но Земля не остановилась. Луис Сандовал и его подельники все еще собирались продать его картелям на аукционе.

Надо было выбираться.

Сэндз медленно сел, осторожно нащупал темные очки и надел их. Правое стекло немедленно залило кровью, и он с горечью улыбнулся. Дежа вю, ребята. День Мертвых повторяется.

Теперь кинжал. Сэндз провел по полу кончиками пальцев, разыскивая его. Он принадлежал Элю. Он забрал у Эля жизнь. Сэндз не мог оставить его здесь. Он будет хранить его вечно, как напоминание о том, что у него когда-то было.

Его пальцы что-то нащупали, и Сэндз инстинктивно отдернул руку. Затем протянул снова.

Холодная кожа. Кисть. Запястье. Безвольно лежащая левая рука.

Сэндз обхватил руку Эля ладонью.

– Прости меня, – прошептал он, поднял руку к губам и поцеловал гладкую кожу. – Мне так жаль.
Сэндз мягко опустил руку Эля обратно на пол. К мертвому Элю он прикасался со всей той нежностью, которую так трудно было выказывать живому. Эль был нежен, но редко удостаивался ответной любезности. Сейчас Сэндз с тоской думал, что мог быть сильнее, храбрее… не таким ебанутым. Если бы он тогда осознавал, что имеет.

Если бы…

Кинжал валялся поблизости. Сэндз сунул его обратно за голенище ботинка, не потрудившись обтереть кровь с лезвия, и повернулся к двери.

И это ударило его.

Гладкая кожа на руке Эля.

Надежда пронзила его, как молния. Сэндз развернулся и заскреб пальцами по полу, снова ища эту руку.

Вот. Вот! Он провел пальцами по ладони мертвеца. По левой руке.

Кожа была гладкой.

Без шрама.

Не Эль. Это был не Эль. Сэндз тихо застонал. Это был не Эль.

Эль не умер.

Переполнявшее его облегчение было столь сильным, что невольно накатили дрожь и слабость. Сэндз уткнулся лицом в пол и рассмеялся.

Через некоторое время смех перешел в истерические всхлипывания, и он заставил себя прекратить. Носовые пазухи горели от покалывающего давления, которое Сэндз до этого ощущал лишь дважды – один раз в Пуэрто Валларта и один раз, когда Чиклет вернулся к нему после происшествия на Рождество. Это была агония тела, которое хотело, но больше не могло плакать.

– Сейчас на это нет времени, – задыхаясь, пробормотал Сэндз. Если он пожелает, потом у него будет прорва времени. Черт, этой ночью здесь многое случилось. И в будущем его ждет расплата. Сейчас безумие утихло, но не ушло. Отнюдь нет. И когда оно вернется – а Сэндз знал, что так и будет, – оно вернется действительно злым.

– Но хотя бы не сейчас. Ладно? Пожалуйста.

Сэндз медленно сел. Боже, как все болит, особенно голова и плечо. По правой стороне лица стекала кровь, но, как ни странно, больно не было. Было лишь это ощущение оледенения. Сэндз понимал, что это скверный знак, но в данный момент не мог заставить себя тревожиться об этом.

– Ты еще тут, маленький Шелдон?

Ничего. Все голоса молчали. Это было хорошо.

– Окей. Мы сваливаем нахер отсюда.

Теперь, когда Сэндз знал, что труп на полу не принадлежит Элю, он без колебаний обшарил его карманы. Он забрал пистолет, но ключей от наручников не нашел. Зато был ключ от двери.

– Этого вполне достаточно, – ухмыльнулся Сэндз.

А затем остановился. Инстинкт самосохранения кричал ему, что пора убираться, и прямо сейчас, но Сэндзу было любопытно. Он должен знать.

Он снова медленно исследовал остатки мертвого лица. На сей раз, когда он был спокоен, Сэндз ощущал различия между этим мужчиной и Элем. Его нос был шире, нежели у Эля, а на подбородке – ямочка, которой у Эля не было.

И Эль бы в него не выстрелил. Эль, конечно, мог бы ударить его, чтобы спастись, но никогда бы в него не выстрелил.

В эту минуту казалось безумием, что он мог принять этого мужчину за Эля.

– Безумие, ага, – безрадостно рассмеялся Сэндз. – Это я.

Он медленно пополз к двери на четвереньках, покачиваясь на каждом шагу. Плечо взрывалось болью всякий раз, когда он двигал правой рукой. Добравшись до двери, Сэндз использовал дуло пистолета, чтобы обшарить проем. Он жаждал отсрочить тот момент, когда ему придется встать.

Дверь все еще была открыта. Едва-едва, но открыта.

Сэндз ухмыльнулся.

– Ладно, засранцы, кто не спрятался – я не виноват.

Он с трудом воздел себя на ноги, стараясь удержать равновесие, чтобы не завалиться на стену справа. Что бы ни стряслось с его плечом, прямо сейчас это было действительно некстати. И в комнате становилось все холоднее. Или, может быть, это ему становилось все холоднее – лед вливался в него через ту дыру на его лице, где однажды в Мексике жил и умер его правый глаз.

Я не останусь здесь. Я не могу.

Никто не ответил. Голос все так же молчал.

Сэндз открыл дверь пошире и вывалился в коридор. Воротник его рубашки прилип к горлу, пропитавшись кровью, стекающей по лицу и шее. Сэндз держал пистолет обеими руками, направив его вниз – взведенным и готовым к бою.

Сохранять равновесие было трудно. В итоге Сэндз тяжело привалился к стене слева и поковылял вдоль нее. Тонкий звон в ухе отдалился, но не исчез полностью, мешая ему различать звуки и использовать это, чтобы распознавать, что творится вокруг.

Поэтому когда его обнаружили охранники, Сэндз не слишком удивился.

– Эй! Стоять на месте! – раздался выкрик впереди – не менее чем в двух шагах. Трудно сказать. К звону в ушах присоединился слабый гул.

Сэндз даже не замедлил шаг. Он для них слишком ценен, они не станут стрелять.

А вот сам он не был столь щепетилен.

Сэндз выстрелил в того, кто кричал и, по меньшей мере, еще в одного. По полу забарабанили шаги – охранники поспешили убраться с дороги, укрывшись в комнатах, или за углами, или куда там еще. Кто-то взвел курок, и немедленно раздался крик:

– Нет! Не стреляйте в него!

– Точно, – сказал Сэндз. – Слушайте его.

Он снова начал красться вперед.

– Мать вашу, взгляните-ка на его лицо, – выдохнул один из охранников. – Что с ним стряслось?

Сзади раздался звук, будто кто-то сделал шаг. Всего один. И, должно быть, совсем рядом, раз Сэндз расслышал его. Зарычав от бессильной ярости, он развернулся, поднимая пистолет. Череп прошило острой болью, и Сэндз покачнулся.

Кто-то схватил его. Сзади. Они обманули его, заставив повернуться, а затем те, кто укрывался впереди, напали. Его повалили на пол, вопящего и матерящегося:

– Сволочи! Отвалите от меня!

Сэндза держали крепко – правое плечо протестующе заныло. С него сняли темные очки.

– О господи, – сказал кто-то.

Сэндз хотел бороться, но силы кончились. Он обмяк и перестал вырываться из удерживающих его рук.

– Позовите доктора, – приказал кто-то. Раздался звук удаляющихся шагов.

Доктор. Нет! Страх придал Сэндзу сил, и он забился.

– Нет! Отпустите меня!

Кто-то придавил его спину коленом. Руки вцепились ему в плечи, и он закричал от боли, пронзившей его правую руку – так что даже пальцы закололо.

Еще одна крепкая ладонь прижала его голову к полу.

– Не дергайся.

Доктор. О господи. Доктор.

Снова раздался звук шагов.

– Я тут.

– Хорошо, – сказал тот, кто удерживал его.

Сэндз предпринял последнюю попытку освободиться, и этот человек потерял терпение. На затылок Сэндза обрушился кулак.

Последним, что он почувствовал, был укол в шею.

Прошло некоторое время. Сэндз не знал, сколько. Впрочем, он отсчитывал время по тому, что окружающие звуки постепенно становились громче. И по мере этого у него все сильнее болела голова. Несомненно, повторялся День Мертвых. И на сей раз ему некого было винить кроме себя.

Но голос в голове все еще молчал.

Сэндз вяло гадал, где сейчас находится. Он лежал на кровати – на койке, если быть точнее. На остатке его правой глазницы красовалась свежая повязка. Иногда ему в губы тыкалось нечто пластиковое, и он пил. Один раз он проснулся от укола иглы, но большую часть времени спал.

Наконец раздался звук приближающихся шагов. Кто-то вцепился Сэндзу в плечи и потянул, поднимая его на ноги.

– Шоу начинается, – сказал кто-то. – Ты собираешься еще создавать нам проблемы?

Проблемы. Сэндз полагал, что создавал бы, если бы у него оставались силы. К сожалению, сил не было.

Его встряхнули.

– Ну?

Сэндз издал туманный звук, который, должно быть, расценили как «нет», потому что тряска прекратилась.

Его руки завели за спину. Плечо протестующе заныло, и Сэндз попытался вырваться. Вокруг его запястий сомкнулось холодное железо наручников.

– Не надо, – тяжело дыша, попросил Сэндз.

– В чем дело? – спросил один из охранников.

– Мое плечо, – выдохнул Сэндз. Ох, как низко он пал – умоляет врага о помощи.

Ну а кого еще ему тут просить?

– Закуй ему руки впереди, – сказал охранник.

– А какая разница? – поинтересовался другой. – В любом случае, через час он станет добычей картеля.

– Не будь засранцем, – огрызнулся первый. – Просто сделай это.

Второй охранник сердито крякнул, но выполнил требуемое. Сэндз с облегчением сгорбился. Плечо по-прежнему болело, но меньше – из-за того, что руки были скованы впереди.

– Теперь проблем нет, – сказал первый охранник.

– Проблем нет, – повторил Сэндз.

Они направились к двери. Сэндз покорно перебирал ногами.

«Эль, если ты выбрался отсюда и если не слишком устал от меня, определенно было бы здорово снова увидеть тебя».
___________________________________________________________________

Примечание автора: Здесь я должна искренне извиниться за конец 14-й главы. Но понимаете, ее нужно было закончить именно так. Для восприятия 15-й главы вы должны были оказаться в том же мрачном месте, что и Сэндз. Вы должны были поверить, что Эль умер. Простите меня за жестокость. Я надеюсь, вы не возненавидели меня, но мне было очень нужно, чтобы вы очутились совсем рядом с Сэндзом. Я лишь надеюсь, что справилась с этим, не отвратив читателей. Простите, если это произошло.

И всем, кто писал в отзывах или на е-мейл, чтобы сказать, что они верят в меня, – вы не представляете, как я тронута вашими словами. Спасибо вам. Надеюсь, я вас не разочаровала.

Ребекка


--------------------
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,

На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...


(с) Габриэль ака Кэп
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
Lupa
6.4.2013, 21:48
#30


Фанатею
***

Пользователи
118
4.8.2010
Москва
84156



Глава 16: Воссоединение


Дисклеймер: Эль мне не принадлежит, что и к лучшему, поскольку прямо сейчас он меня сильно задолбал.
Рейтинг: R за лексику и жестокость
Саммари: Эль получил достаточно.
Примечание автора: Спасибо очаровательно злой Melody за ее бетинг. Без нее этот фик был бы на редкость бессвязным.

_____________________________________________

Эль действительно все еще был здесь.

Можно сказать, все еще стоял.

Эль Мариачи был чертовски зол.

Аукцион проходил устрашающе тихо – по сравнению с шумом казино. Эль стоял в дальнем углу, обхватив себя руками и спрятав лицо под темной шляпой. За два дня, прошедших с момента его принудительного выдворения из казино, шрамы на его лице стали только заметнее, а он не хотел привлекать к себе ненужного внимания.

Хотя он подозревал, что слишком поздно маскироваться. Он привлекал внимание уже тем, что находился здесь. Сегодня вечером в этом зале почти все были из картелей. Те немногие, кто пришел по поводу продажи чего-то другого, успели сделать свои покупки и уйти.

Это были совершенно бесполезные два дня. Бесполезные потому, что Эль провел большую часть первого дня в кровати в своем номере – двигаться было слишком больно. Головорезы из казино оказались очень исполнительными. У него было сломано несколько ребер и пальцев. Снова сломан нос. А левый глаз до сих пор не открывался полностью.

Все это было пустяком. Бывало, его избивали и посильнее.

Правда, было довольно трудно валяться на земле, позволяя им думать, что они хорошенько его отделали. Эль, пошатываясь, ковылял прочь от казино, слыша их смех, и ему пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не вернуться позже и не убить всех до единого. Вместо этого он отправился в отель и там отрубился.

Весь день Эль просидел за столом в темном углу ночного клуба, сначала выпивая, а потом лишь притворяясь, что пьет. Он следил за проходившими мимо людьми, которые направлялись в казино. Около семи вечера Эль заплатил взнос и тоже вошел в Казино дель Суэрте. При виде него никто и глазом не моргнул – кроме, может быть, вышибалы внизу лестницы. Но тот держал язык за зубами. Какое ему дело до человека, который после того, как его выперли накануне, снова является в казино и нарывается на неприятности?

Так что Эль был здесь. Он вытерпел продажу каких-то автоматов, крупного лота кокаина, комплекта ракет «земля-воздух», предположительно с Кубы, и кучу прочего дерьма. Все это время он стоял с закрытыми глазами, и монотонный голос ведущего аукциона словно бы омывал его.

Но теперь наступила кульминация вечера. Люди в креслах слегка выпрямились. Эль открыл глаза.

– Señores, – сказал ведущий и нервно облизал губы. Все бандиты были безоружны – на вид – но кто знает. Прямо сейчас в этой комнате было не менее дюжины пистолетов.

У самого Эля было два.

– Debo preguntar que usted se queda sentado. – Прошу вас оставаться на своих местах.

– Por favor, espera hasta que la subasta se termine antes de hacer algo. Todos tendrán una oportunidad de mandar en el agente. Ahora, la subasta ha empezado. – Пожалуйста, дождитесь окончания торгов, прежде чем что-либо предпринимать. У каждого будет шанс выкупить агента. А теперь – торги начинаются.

Ведущий стоял на похожем на сцену школьного театра крохотном помосте, заднюю часть которого скрывал бордовый занавес. Сейчас занавес раздвинулся, и из-за кулис показалось несколько человек.

Эль не шевельнулся, лишь сжал кулаки.

Сэндз шагал между двумя мужчинами в темных костюмах. Его руки были скованы наручниками, и он с трудом держался на ногах – несложно понять, почему. На нем были темные очки, но под ними виднелась окровавленная повязка, закрывавшая правую половину лица.

В зале поднялся гвалт. Издевки и смех. Сэндз склонил голову, будто бы осматривая комнату. После долгой паузы он показал правой рукой средний палец и слабо улыбнулся.

Зал взорвался. Несколько человек вскочили на ноги. На свет показались пистолеты.

Ведущий побледнел. Мужчины в костюмах достали свое оружие.

– Señores! – закричал ведущий. – Por favor! Baje sus armas! – Опустите оружие!

Все послушались, кроме одного. Этот человек стоял в центре комнаты. Диего Санчес, новый глава картеля, на территории которого находился Кульякан. Глава картеля, который похитил брата Чиклета, который послушал Фидео и пришел забрать Сэндза прямо из его дома.

– Скажите мне, почему я не должен пристрелить этого засранца прямо сейчас? – холодно спросил Санчес. Он был такого же роста и комплекции, как Эль, но брил голову. Истории о том, как он избежал кровавой бойни на гасиенде Рамона Эскаланте, ходили самые разные. Правдой в них оставалось лишь одно: Санчес не был там в тот день, и теперь он правил картелем.

Сэндз только ухмыльнулся ему.

Эль хотел торжествующе поднять кулаки. В прошедшие два дня он боялся худшего, но плен явно не сломил дух Сэндза.

– Потому что если вы это сделаете, – ровно сказал ведущий, – эта комната превратится в стрельбище. И я думаю, никто из нас этого не хочет.

Диего Санчес тяжело глянул на охранников и их пистолеты. Большинство из них материализовалось из-за красного занавеса, и у каждого был пистолет, нацеленный на главу картеля. Санчес презрительно усмехнулся, но оружие убрал.

– Прекрасно. Давайте покончим с этим.

Ведущий понял намек:

– Quién hace la oferta cinco mil? – Кто предложит пять тысяч?

Пять тысяч. Это была стартовая цена.

– Даю десять, – сказал Диего Санчес.

– Пятнадцать, – последовал немедленный ответ с другого конца зала. Эль узнал Алехандро Лопеса из Мехико.

– Восемнадцать, – сказал Диего Санчес.

И торг пошел. Цена все поднималась и поднималась. Сэндз стоял неподвижно. После ухмылки в сторону Санчеса он не выказывал ни малейшего интереса к аукциону или людям, озвучивавшим все большие суммы. Изредка он покачивался, будто собираясь упасть. И всякий раз его прихватывал один из охранников позади. Если Сэндз и был зол или унижен тем, что его продают, как кусок мяса, он не подавал виду. На самом деле казалось, будто он вообще не понимает, что происходит.

На одно мгновение Эль задался нездоровым вопросом, какова могла быть его цена, но затем решил, что не хочет знать ответ.

Он знал – ему повезло, что он стоит здесь. Должно быть, охрана казино опознала Сэндза через некоторое время после того, как вышвырнула Эля. Это было единственное, что приходило в голову. В противном случае он бы тоже стоял на сцене, и картели бы наперебой старались его выкупить. Ладно, он мог бы стать призом. Черт, этот зал был бы битком набит зрителями – еще бы и в коридоре толпились: каждый хотел бы поглазеть, как унижают великого Эль Мариачи.

В итоге все закончилось, как он и ожидал. Диего Санчес предложил за Сэндза сто тысяч песо, и никто не смог перебить эту цену. Ведущий стукнул молоточком, и торги были окончены.

Охрана препроводила Сэндза со сцены. Агент даже головы не поднял. Он лишь брел, спотыкаясь, поддерживаемый крепкими руками охранников: его обычно изящная походка превратилась в стариковское шарканье. При виде этого Эль ощутил зарождающийся гнев. Весь день он успешно держал его в узде, но сейчас тот боролся с ней, желая обрести волю.

Санчес холодно улыбнулся.

Некоторые люди с задних рядов начали пробираться к выходу. Эль прижался к стене и вышел вслед за ними.

На полпути вокруг здания один из людей Санчеса попытался его атаковать. Этот парень прятался за мусорным контейнером, но Эль заранее знал, что он там. Когда тот выпрыгнул, Эль был наготове.

Двадцать секунд – и все было кончено. Напавший валялся со сломанной шеей, а у Эля теперь было три пистолета.

Он продолжил обходить здание, на сей раз двигаясь с осторожностью. Каждый шаг отдавался болью в груди, и Эль чертыхался про себя. Убийство отморозка удовлетворило его, но сейчас он почувствовал вкус крови. Сейчас он хотел большего.

Остальные люди Санчеса – их было трое – остановились в аллее позади ночного клуба. Лестница вела ниже уровня земли, к задней двери казино. Здесь было припарковано два грузовичка-пикапа, что не оставляло сомнений – Санчес изначально знал, что выиграет на аукционе.

К троим бандитам присоединился четвертый – очевидно, чтобы охранять транспорт. Теперь охрана состояла из четырех человек, и все они были вооружены. Эль заметил, что один из них глянул через плечо, явно ожидая, что его товарищ выйдет из-за угла и объявит, что преследующий их человек мертв. Все они выглядели настороженными, но не более чем тот, кого Эль только что убил.

Дверь казино открылась. Эль держался в тени позади здания, так что не мог видеть ее. Все, что он видел, это узкую полоску света и две фигуры, заслонившие ее мгновение спустя. Он услышал шаркающие шаги, а затем в поле зрения вышли люди.

Охранник и Сэндз.

– Вот, держите, – сказал охранник и хихикнул. – Развлекайтесь.

Один из людей Санчеса шагнул вперед и схватил Сэндза за руку.

– Заткнись, мать твою, – велел он и потянул агента вверх по лестнице. Сэндз, не сопротивляясь, последовал за ним, хотя Эль видел, как он от боли прикусил губу. Сэндз спотыкался и один раз начал падать на колени – ему пришлось выставить руки, чтобы не упасть.

Охранник вернулся на место. Дверь с лязгом захлопнулась.

Бандит остановился наверху лестницы и встряхнул Сэндза:

– Мы собираемся отвезти тебя в новый дом, мудила. Надеюсь, тебе там понравится. Это будет последнее, что ты увидишь в жизни.

На мгновение Сэндз остановился, затем поднял голову:

– Я не могу видеть. Мудила.

Последнее слово он произнес мягко, почти непринужденно.

Державший его мужчина саркастически рассмеялся:

– Да какая разница. Идем.

Это произошло так быстро, что Эль едва смог уследить. Секунду назад Сэндз стоял совершенно спокойно, а бандит из картеля держал его за руку. А в следующую секунду бандит уже согнулся пополам, схватившись за окровавленное горло, из которого торчал узкий острый камень. Сэндз резко двинул коленом вверх, одновременно протягивая скованные руки к пистолету, высовывавшемуся из-за пояса противника. Хрустнула кость – нос бандита сломался; голова откинулась назад… а затем он упал на землю.

Остальные трое вцепились в свои пистолеты, но замерли, когда Сэндз сказал:

– Бросайте-ка их, ребятки.

Он шагнул в сторону, держа пистолет обеими руками.

Люди Санчеса оставались на местах, не делая попыток шевельнуться.

Сейчас было самое время. Эль решительно шагнул вперед. Даже если Сэндзу было важно доказать самому себе, что он способен порубить в капусту всех этих мудаков, Эль не собирался позволять ему этого. Он был слишком взбешен и нуждался в разрядке.

Движение запястьями – и в его руках оказались спрятанные в рукавах пистолеты. Эль ухмыльнулся, по-варварски наслаждаясь смятением и шоком бандитов.

– Вы слышали его.

Сломанные пальцы на левой руке никак не хотели держать пистолет, но у Эля было на этот счет собственное мнение.

На лице Сэндза медленно проступила широкая улыбка. Он был мертвенно бледен и выглядел так, словно вот-вот рухнет в обморок, но, несомненно, это была счастливая улыбка.

– Эль.

– Я тут, – отозвался Эль, не спуская глаз с бандитов. Они же переводили взгляд с него на Сэндза. Тем не менее, никто из них не бросил оружие.

Они могли простоять так всю ночь, но дверь казино снова открылась. Во второй раз из-за нее вырвался прямоугольник света, а затем его перекрыли две новые тени.

Бандиты немедленно посмотрели в ту сторону. Сэндз сделал большой шаг назад и влево, пытаясь ускользнуть из поля зрения людей внизу лестницы. Это был хороший маневр, но недостаточный.

– Какого хрена тут творится? – требовательно спросил Диего Санчес.

И внезапно все пришло в движение.

Лестничный колодец отделяли от улицы две бетонные стены. Они были Элю по грудь, и на них не было намалевано граффити, как это обычно бывает с подобными сооружениями. Эль нырнул за ближайшую из них, справа от лестницы. Его ребра громко запротестовали, и он выдохнул:

– Сэндз!

Агент не мешкал. Он рванулся вперед, ориентируясь на голос Эля.

Очень вовремя. Бандиты открыли огонь и пули чиркнули по стене как раз в тот момент, когда Сэндз завернул за угол и привалился к ней рядом с Элем.

Эль оценил его бледность и кровь, пропитавшую повязку на глазу, и знал, что Сэндз не сможет долго сражаться. Надо быстрее закругляться.

Люди Санчеса тоже явно не намеревались затягивать с этим. Они все как один наступали, беспрерывно стреляя. Пули чиркали по верхушке стены. Откалывающиеся осколки бетона осыпали Эля и Сэндза; серая пыль оседала на волосах.

– Боже, – пробормотал Сэндз. – И что теперь?

– Теперь наша очередь стрелять, – сказал Эль.

– Это я переживу, – ответил Сэндз. Он повернулся на коленях и приподнялся, чтобы опереть ствол своего пистолета на верхушку стены, по-прежнему держа голову опущенной. Это действие исторгло стон из его груди, но Сэндз не остановился. Он открыл огонь.

Бандиты немедленно прыснули в укрытие. Эль плавно поднялся и выстрелил в них. Он застрелил одного из бандитов, пытавшегося спрятаться за пикапом, и ранил в руку другого, который надеялся провернуть тот же фокус. Однако третий все же успел добежать до автомобиля и начал стрелять в ответ.

Странно, но из лестничного колодца, где стояли Диего Санчес и его подручный, не последовало ни одного выстрела.

Эль упал обратно за стену, дыша сквозь зубы, – в груди разливалась боль.

На мгновение воцарилась тишина. Затем Эль услышал звук открывающейся двери.

Сэндз тоже услышал:

– Черт.

Работники казино. Раз к стычке присоединились охранники, преимущество целиком будет на их стороне.

Эль глянул через стену, увидел последнего из бандитов, перезаряжающего пистолет, и принял быстрое решение. Он схватил Сэндза за руку:

– Пошли.

Сэндз вздрогнул и невольно вскрикнул – и Эль мгновенно изменил план. Он отпустил агента:

– Прикрой меня.

Эль выскочил из-за безопасного прикрытия стены. Бандит за пикапом закончил перезаряжать пистолет. На земле возле заднего колеса невнятно копошился, стараясь подняться, второй подстреленный Элем противник.

Бандит за пикапом увидел приближающегося Эля и выстрелил. Эль споткнулся, когда в него попали, но не остановился. Долю секунды спустя из-за стены тоже началась пальба: Сэндз утюжил пространство пулями, заставив охрану отступить вниз по лестнице, а бандита за пикапом снова искать укрытия. По счастливой случайности одна пуля настигла бандита, валявшегося на земле, и тот затих.

Потом у Сэндза кончились патроны.

Это не имело значения – Эль добрался до грузовичка. И у него было три пистолета с полными обоймами. Он открыл дверь со стороны водителя и забрался на подножку.

– Давай! – крикнул он.

Сэндз среагировал моментально. Он, пригибаясь и все еще сжимая в руке разряженный пистолет, побежал на звук голоса Эля.

С того места, где он находился, Эль не надеялся попасть в бандита за второй машиной, но ему было наплевать. Все, чего он хотел, – это не дать тому выстрелить по ним.

Сэндз поравнялся с пикапом. Эль отодвинулся.

– Залезай. Ищи ключи.

– Очень смешно, – прошипел Сэндз. Но, не теряя времени, проскользнул в кабину и опустил щитки. Из-за щитка над водительским креслом выпала связка ключей, и Эль быстро пригнулся и залез в машину. От боли снова перехватило дыхание.

За пояс джинсов Эля все еще был засунут пистолет, который он забрал у одного из людей Санчеса. Эль достал его и протянул Сэндзу:

– Держи.

Эль повернул ключ в зажигании, и пикап рванул с места.

В зеркало заднего вида он видел, что оставшийся в живых бандит вышел из-за второго автомобиля и начал стрелять по ним. Еще куча народу, все в темных костюмах, высыпали на улицу со стороны лестницы, ведущей в казино. Однако не было и следа Диего Санчеса.

Сэндз опустил стекло и высунулся наружу, развернулся лицом назад и открыл огонь.

Эля это напрягало. Грузовичок, подпрыгивая на ухабах, быстро удалялся от казино. Улица кончалась тупиком, и Эль сбавил скорость на повороте – но совсем чуть-чуть. Подручный Санчеса полез во второй пикап, и последним, кого Эль успел заметить в зеркало перед тем, как повернуть, был один из охранников казино, остановивший его.

А потом грузовичок свернул за угол.

– Залезай внутрь! – крикнул Эль. – Они отстали.

Сэндз скользнул обратно.

– Пусто, – сказал он и протянул Элю пистолет.

– Это не мой, – ответил тот.

– Я и не думал, что он твой.

– Ты ранен?

– Нет. А ты?

Эль кивнул:

– Да.

– Твою мать. Серьезно?

– Нет. – Эль посмотрел на свою руку. Рана болела, но боль была приглушенной. Позже она, конечно, чертовски разболится, но пока напряженные нервы делали свое дело. – Не особо серьезно.

– Выберемся за город и там тормознем, – предложил Сэндз.

Эль посмотрел на него, на его окровавленное лицо. Сэндз был еще бледнее, чем прежде, – если такое вообще возможно. Он удерживал свои скованные руки сбоку и прижимал правое плечо к груди. Из-под повязки сочилась кровь, переливаясь в свете уличных фонарей.

– Кто тебя так отделал? – спросил Эль.

Сэндз болезненно улыбнулся:

– Это не они, – сказал он, – это я сам.

Эль пришел в ужас.

– Что? Почему? Почему ты это сделал?

– Ради контроля, Эль, – устало ответил Сэндз, откидывая голову на спинку сидения. – Это все из-за контроля. У кого-то он есть. А у кого-то – нет. Больше нет.

Эль свернул направо и выехал на главную дорогу. Он глянул в зеркало заднего вида – погони нет. Но скорости все равно не сбавил.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю, мой дорогой друг Эль, что на западном фронте без перемен. – Улыбка Сэндза стала менее хрупкой и более искренней. – Я говорю, что я победил.

– Голос, – выдохнул Эль.

– Ушел, – с триумфом сказал Сэндз.

Это не могло быть так просто, подумал Эль. Просто не могло. Но он не мог отказаться от переполнившей его отчаянной надежды. Возможно, это действительно было так просто. Возможно, однажды, когда-нибудь они смогут вздохнуть спокойно.

– Остановимся у отеля и заберем машину, – предложил он. – Потом подумаем над тем, как снять наручники.

– Было бы замечательно, – бесцветным голосом отозвался Сэндз. Он с трудом удерживался в сознании.

– Отдыхай, – велел Эль. Его грудь отзывалась острой болью при каждом вдохе, и ныли сломанные пальцы на левой руке. Еще и рана в руке напомнила о себе. Но он никогда не чувствовал себя лучше.

Они снова сделали это. Победили там, где никто не смог бы. И они снова были вместе.

– Эль?

– Да?

– Они тебя избили?

– Немного, – солгал Эль.

– Ублюдки.

Эль ничего не ответил. Ему было стыдно пользоваться слепотой Сэндза таким образом, но кому будет от этого плохо? Сэндзу необязательно знать, как сильно ему досталось.

– Эль? – голос Сэндза был едва громче шепота.

– Что?

– Я рад, что ты не умер.

Эль моргнул. Он не понимал, почему Сэндз это сказал.

– Я тоже, – рискнул ответить он.

Сэндз этого уже не слышал. Он наконец потерял сознание.

К тому моменту, как они доехали до отеля, Эль начал опасаться, что и сам вот-вот вырубится. Но у них не было времени на такие пустяки.

Ранее, перед тем, как покинуть отель, Эль собрал их сумки и сложил в багажник. Так что оставалось лишь спрятать угнанный пикап и перебраться в их машину.

Нужно было помочь Сэндзу выйти из грузовичка. Агент вздрогнул, стукнувшись подошвами об асфальт, и выругался.

– Где мы?

– В отеле, – сообщил Эль. – Мы уезжаем из города.

– Это превосходная идея, – утомленно ответил Сэндз.

Они обогнули машину. Боль в ребрах заставляла Эля спотыкаться и чертыхаться про себя. Когда Сэндз занял свое место на переднем сидении, Эль с облегчением выпрямился. Он зашел со стороны водителя и, стиснув зубы, скользнул внутрь.

– Эль?

– Что?

– Нехер меня обманывать.

Эль покраснел:

– Что?

– Я знаю, что тебе досталось сильнее, чем ты сказал.

Укор в голосе Сэндз подействовал сильнее, чем если бы он кричал или ругался. Эль повесил голову:

– Со мной все будет в порядке.

– Господи, – с отвращением протянул Сэндз. – Эль, ты только взгляни на нас. Ну и парочка.

Эль завел машину.

– Вера Крус?

Сэндз приподнял левое плечо, словно бы едва заметно пожав им:

– Конечно.

– Тебе нужен доктор, – отважился заикнуться Эль.

– Ну так действуй.

Эль нахмурился. У него не было ни малейшего желания оказывать самому себе медицинскую помощь, и он чертовски хорошо понимал, что Сэндз чувствует то же самое.

Он вздохнул:

– Значит, Вера Крус.

– Вера Крус, – выдохнул Сэндз.

Эль вырулил с парковки на дорогу. Он оставил немного денег на подушке своей кровати – достаточно, чтобы оплатить их проживание, – и надеялся, что это умиротворит менеджера отеля. Но если нет, что ж тогда – на них начнет охоту еще одна группировка?

Некоторое время они ехали в молчании. Достаточно долго, чтобы рана на руке Эля перестала кровоточить. Достаточно долго, чтобы оставить позади этот город и Казино дель Суэрте.

– Эль?

Эль подпрыгнул: он думал, что Сэндз спит.

– Что?

– Это не закончилось хорошо. Он вернется.

Эль подумал о том, какое же отчаяние двигало Сэндзом, что он поранил себя так сильно, – только ради того, чтобы повлиять на исход битвы в собственной голове. Он не мог представить, что должен был чувствовать Сэндз, чтобы зайти так далеко.

– Я знаю, – сказал Эль. – И когда это произойдет, мы будем бороться.

– Мы, – произнес Сэндз, так тихо, что Эль едва уловил.

– Мы, – подтвердил Эль. Он понятия не имел, как будет сражаться с безумием своего друга, но собирался приложить все усилия.

– Останови, – велел Сэндз с непонятной силой в голосе. – Останови машину. Сейчас.

Подумав, что того, наверное, тошнит, Эль свернул на обочину. Снаружи было темно, и эту черноту не разбивал ни один фонарь.

– С тобой все нормально?

– Заткнись, – сказал Сэндз. – Не разговаривай.

Он повернулся на сидении и придвинулся ближе к Элю, игнорируя впившийся в ногу рычаг переключения передач. Он поднял скованные руки, хотя Эль видел, что ему больно это делать.

С удивительной нежностью Сэндз коснулся лица Эля.

Эль сидел совершенно неподвижно. Когда пальцы Сэндза добрались до его синяков, он слегка поморщился, но не отодвинулся.

Губы Сэндза тронула странная улыбка.

– И как я мог подумать?.. – прошептал он.

Эль нахмурился:

– Подумать что?

Сэндз замялся и уронил руки обратно на колени.

– Ничего, – сказал он. – Я подумал… ничего.

Эль ему не поверил, но ничего другого не оставалось, кроме как принять это. Он вырулил обратно на шоссе и поехал вперед.


--------------------
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,

На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...


(с) Габриэль ака Кэп
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения
Lupa
6.4.2013, 22:05
#31


Фанатею
***

Пользователи
118
4.8.2010
Москва
84156



Глава 17: Реакция


Дисклеймер: Эль и Сэндз являются интеллектуальной собственностью Роберта Родригеса. Однако мне кажется, что на эмоциональном уровне они принадлежат мне. Могу я так сказать?
Рейтинг: R за лексику
Краткое содержание: Что случилось после аукциона.
Примечание автора: Тысяча благодарностей моей бете Melody.

__________________________________________________

Он проснулся от шума дождя. Это было так неожиданно, что некоторое время Эль просто лежал; его мозг был способен лишь на базовые функции. Он вообще ни о чем не думал.

В конце концов он вспомнил, что не один, и повернул голову.

Сэндз спал в плюшевом кресле, стоявшем между второй кроватью и стеной. Сначала он явно свернулся в нем, но, задремав, расслабился – сейчас одна его нога свесилась с диванной подушки, а руки покоились на коленях. Дыхание Сэндза было медленным и размеренным, голова была опущена. Эль поморщился от сострадания при мысли о том, как у его друга будет болеть шея, когда тот проснется.

Но все же Эль не мог отрицать, что счастлив видеть Сэндза мирно спящим.

Он повернул голову в другую сторону и бросил взгляд на электронные часы, стоявшие на телевизоре. На мгновение он нахмурился, потом решил, что глаза его не обманывают и дисплей часов ничего не отображает.

Эль осознал, что в комнате довольно темно. Потолочные вентиляторы не вращались. Снаружи продолжал лить дождь, и Эль наконец сообразил, что в мотеле отрубилось электричество, возможно, из-за пронесшегося над ними шторма.

Он медленно сел, морщась при каждом движении. Рука и плечо болели, голова раскалывалась. Хотелось есть, пить и в туалет. Но, несмотря на все это, Эль чувствовал себя лучше, чем в последние три дня.

И он знал, почему. Дело было в человеке, спавшем в кресле.

Он с неохотой перекатился по кровати и встал. Проведя по своему туловищу правой рукой, он притянул поближе левую руку. Его футболка валялась на полу, там, куда он ее кинул, и даже в льющемся через окно сумеречном свете были видны грубые швы на его плече – там, где была рана от пули. Швы были не такими кривыми, какие когда-то получились у Каролины, но очень близко к тому.

Эль улыбнулся. Неплохо для слепого, сказал Сэндз прошлой ночью.

Совсем неплохо, согласился Эль.

Ему стало любопытно, который сейчас час. Судя по всему, он проспал остаток ночи и утро.

Эль направился в ванную, заметив, что Сэндз даже не вздрогнул, когда он прошел мимо. Это было хорошо. Следы иглы на шее и руке Сэндза явственно бросались в глаза, и большую часть времени за прошедшие два дня Сэндзу пришлось провести без сознания, но лекарства не могли заменить настоящий сон.

Над унитазом висело разбитое зеркало, и Эль смотрелся в него, пока делал свое дело. Здесь было еще темнее, чем в комнате, но недостаток освещения не мог объяснить тот факт, что Эль почти не узнавал отражавшееся в зеркале лицо. Синяки только начали бледнеть, на разбитой нижней губе все еще были струпья. Волосы представляли собой спутанную массу: часть их по-прежнему была убрана в хвост, остальные беспорядочно свисали по плечам. На лбу красовалось пятно крови, и Эль с любопытством потрогал его. Было непонятно, его это кровь или Сэндза.

Он умылся, вымыл руки, вытерся полотенцем – с особой осторожностью обращаясь со сломанными пальцами – и вернулся в комнату.

Как раз вовремя, чтобы услышать сухой щелчок пистолета Сэндза, чье дуло было направлено в сторону ванной.

– Это всего лишь я, – сказал Эль.

Сэндз мгновенно снял палец с курка.

– Хорошо. – Он сгорбился в кресле. Прошлой ночью Эль наложил на его глаз свежую повязку, и сегодня был рад видеть, что эта рана больше не кровоточит. – Это в самом деле дождь?

– Ага, – ответил Эль. – В это время года он приходит с залива.

Сэндз кивнул, но ничего не сказал.

Эль уселся на кровать и огляделся.

Мотель был дешевым, но чистым. Он очень напоминал Элю мотель, в котором он останавливался в Акуне, где много лет назад началась вся эта история. Две одинаковые кровати, разделенные тумбочкой, и длинный низкий комод напротив них. Кресло и ковер были одинакового ужасного оливкового оттенка, а стол возле двери был обклеен пленкой «под дерево».

В комнате царил беспорядок. Ночь была наполнена лечением, распиливанием наручников, кровью и перевязкам. На тумбочке красовался открытый пузырек сильного обезболивающего; горлышко небрежно валяющейся на полу бутылки было заткнуто ватой. Кроме того, на полу лежали наручники, две пары ботинок, футболка Эля, катушка почти распутанной лески, две бутылки из-под текилы, окровавленные бинты и пульт от телевизора.

– Ну… – начал Эль и осекся. Ему ничего не приходило на ум.

Сэндз лишь кивнул, откинул голову, скривился и размял затекшую шею.

– Что ты там делаешь? – спросил Эль. Вторая кровать стояла нетронутой.

– Хрен его знает, – отозвался Сэндз, – Я припоминаю, что собирался присесть на секундочку, а потом… доброе утро, звездный свет.

– Вообще-то, я более чем уверен, что сейчас уже день, – сообщил Эль.

– Неважно, – отмахнулся Сэндз.

– Электричество отрубилось, – объяснил Эль. – Так что я не уверен.

Сэндз пожал плечами – приподняв лишь левое плечо.

– Тебе следует показаться врачу, – заметил Эль, зная, что впустую сотрясает воздух.

– Со мной все будет в порядке, – предсказуемо сказал Сэндз – при желании Эль мог бы повторить эти слова в унисон с ним, если не раньше.

Эль кивнул. Возможно, это было нездорово, но его восхищала причина, по которой у Сэндза было повреждено плечо. Он сам никогда бы не смог такое сделать – его бедра были для этого широковаты. Только Сэндз с его худобой мог провернуть этот трюк с наручниками.

Сэндз поерзал в кресле, так что теперь сидел более-менее ровно.

– Окей, Эль, осталось еще одно дельце. И мне нужно сказать это сейчас, пока не стало слишком поздно.

– Что ты подразумеваешь под «слишком поздно»? – спросил Эль. Это прозвучало весьма зловеще.

– Сейчас самое время, – ответил Сэндз. – Дождь, света нет, никто не скажет «я проголодался» или еще какую-нибудь глупость. Не слишком поздно, смекаешь?

Не вполне уверенный, что смекает, Эль, тем не менее, кивнул:

– Ладно.

– Дело в том, – Сэндз глубоко вздохнул. – Дело в том, что случилось в казино, Эль. Тогда я подумал, что убил тебя. Я был в этом абсолютно уверен. И я… я не смог этого вынести. Это было… – Его голос прервался. – Ужасно, – прошептал он. – Это было ужасно.

Эль нахмурился. Он не понимал, почему бы Сэндз мог в такое поверить.

– Его лицо… я думал, это был ты, понимаешь? Я думал, что убил тебя из-за собственной глупости, из-за моих чертовых страхов. И я не мог… Твою мать. – Сэндз резко тряхнул головой, явно задетый своей неспособностью объяснить, что он имеет в виду. Он встал и принялся ходить по комнате, для надежности вытянув руки перед собой.

Эль облегчил ему дело. Он встал так, чтобы оказаться прямо перед Сэндзом.

– И я хотел, – Сэндз коротко рассмеялся – смешком того сорта, который люди издают, когда не верят в то, что совершили. – Я хотел столь многого. Но больше всего я хотел еще раз сделать вот это.

Он вытянул левую руку, притянул к себе голову Эля и поцеловал его.

За все то время, что они были вместе, он никогда не целовал Эля так. От поцелуя у Эля прервалось дыхание. Это было нежно и стыдливо, а еще – уверенно и с осознанием своего права на это. Это был поцелуй двух людей, принадлежащих друг другу, нашедших свой дом.

Сэндз отстранился, но его ладонь все еще покоилась на щеке Эля.

– Ты понимаешь? – выдохнул он. – Понимаешь?

У Эля был лишь один ответ.

Он поцеловал Сэндза.

Некоторое время спустя он сказал:

– Почему ты решил, что убил меня? – Эль подумал, что это, возможно, метафора, что Сэндз верил, будто все это время он был в руках охранников казино.

И был потрясен, когда Сэндз рассказал ему о человеке и кинжале.

– Они забрали у меня кинжал. Он пропал, – закончил Сэндз.

Они лежали в постели, но не касались друг друга. Эль смотрел в потолок и тяжело дышал. Он знал тот ужас, который накрывает тебя от осознания, что ты только что убил своего друга, но никогда не был так близок с убийцей. Он не мог представить, что это такое – поверить, что ты своей рукой прервал столь дорогую тебе жизнь.

– Это не имеет значения, – наконец сказал он. – Кинжал никогда не был мне особенно дорог.

Сэндз сел на кровати, опершись на локоть.

– Это имеет значение для меня, – заметил он; его голос казался одновременно намеренно холодным и пылко-взволнованным.

– Тогда мы вернемся и заберем его, – сказал Эль. Это было простое решение, и он сделал его, не задумываясь.

Сэндз, успокоившись, лег обратно.

– Но не прямо сейчас, – поправился Эль. – Сперва отдохнем.

Они заснули.

Когда он проснулся, на улице и в комнате было темно. Сквозь шторы, со стороны парковки, просачивался слабый желтый свет. Сэндз, совершенно обнаженный, сидел на второй кровати, прислонившись к изголовью, согнув одну ногу в колене, а другую вытянув перед собой. Он курил.

– Надо бы нам что-то сделать с этим сопением, Эль. Ты сводишь меня с ума. – Сэндз выпустил в воздух длинную струю дыма.

Эль смотрел. В сумерках ему был виден лишь силуэт Сэндза, но даже так он был красив. Линии его тела были такими плавными, такими стройными. Вскоре после их первого приезда в Вера Крус он обрезал волосы покороче, и они доходили ему до линии подбородка – кроме одной пряди, спадающей ему на щеку. Эль испытывал непреодолимое желание подняться и поцеловать то место, которого касалась прядь, но он заставил себя лежать спокойно и просто смотреть.

– Эль? Ты проснулся?

Он откашлялся после сна и сел.

– Я проснулся.

– Спроси меня?

Эль нахмурился:

– Что?

– Ты меня слышал.

– Что ты хочешь, чтобы я спросил?

– Что угодно, – сказал Сэндз и пожал левым плечом. – Мне просто… – Он тряхнул головой, отчего прядь волос взметнулась вверх. – Мне хочется поговорить. Так что задай мне вопрос.

И Эль спросил:

– Почему ты это сделал?

Сэндз не стал притворяться, будто не понял его.

– Я должен был. – Он докурил сигарету и затушил ее в пепельнице, лежащей рядом с ним на матрасе, потянулся и откинул волосы с лица – добившись лишь того, что непослушная прядь снова свесилась вниз, притянув за собой двух товарок.

– Почему? – спросил Эль. Потолочный вентилятор обдавал его грудь прохладным воздухом. – Почему ты должен был?

– Это был единственный способ, – едва слышно ответил Сэндз. Он не надел свои темные очки, и в сумеречном свете дыра на месте левого глаза казалась всего лишь более темной тенью, выглядя почти так же, как если бы Сэндз все еще был зрячим.

– Это сработало? – поинтересовался Эль, вспоминая, что Сэндз сказал ему в грузовике. «Я говорю, что я победил».

– Временно, – сказал Сэндз. Он улыбнулся – еле заметным движением губ. – Не волнуйся, Эль. Я по-прежнему ненормальный. Все тот же засранец-психопат, которого ты знаешь и любишь.

В комнате стало так тихо, что Эль слышал жужжание ночных насекомых, кружащих вокруг фонаря на стоянке.

Любит ли он Сэндза? Он не знал, и вряд ли сейчас было подходящее время, чтобы выяснять это.

Он пытался придумать, что ответить: что-нибудь умное, что-нибудь, чтобы показать, что он не поддался на подколку Сэндза. Но мозг, по-видимому, отказывался работать. Он не мог ни о чем думать.

– Конечно, это была фигура речи, – сухо добавил Сэндз.

Благодарный за эту отсрочку, Эль проворчал:

– Конечно.

И показалось ему или плечи Сэндза малость поникли?

Но, должно быть, он ошибся, потому что в следующий миг Сэндз поднялся с кровати, снова рассеянно отбросив с лица волосы.

– Что ж, – протянул он, – конечно, я не вижу, зато очень неплохо прочувствовал все это дерьмо на полу, когда пробирался через него. Не думаю, что владелец мотеля завтра будет в экстазе. – Чтобы подтвердить сказанное, Сэндз пинком отшвырнул с дороги футболку Эля. – Нам нужно собрать вещички и валить отсюда к чертовой матери.

– Куда? – спросил Эль.

– Подальше отсюда, – ответил Сэндз.

С этим у Эля трудностей не было.

Они направились в Косумель, остановившись на рассвете, чтобы позавтракать. Переправившись на остров, они поселились в «Holiday Inn». Очень благопристойный, очень американский.

Когда они шли по коридору к своему номеру, из-за угла показались мужчина и женщина, очевидно, супруги. Мужчина был блондином, на голове у него красовалась ковбойская шляпа, а из-под джинсов выглядывали коричневые кожаные ботинки. Весь его вид до того напоминал Сэндза в тот день, когда Эль с ним познакомился, что мариачи не смог сдержать смех.

– Что смешного? – требовательно спросил Сэндз.

– Ничего такого, – сказал Эль. – Ты должен был это видеть.

– Пошел ты, – машинально отозвался Сэндз.

Их номер находился на восьмом этаже. Каждое утро они спускались к пляжу. Днем они возвращались в номер и ложились спать, иногда занимались любовью. Вечером они снова шли на пляж либо заваливались в один из многочисленных клубов и баров Косумеля. Потом опять возвращались в номер и проводили большую часть ночи, отыскивая новые возможности мучить друг друга.

В Косумеле они повели три недели. Они загорели, выздоровели и… заскучали. Они много пили и ели; Сэндз поддразнивал Эля, что тот отрастил себе брюхо. Эль не отрицал.

В Косумеле они отменили Правила. Не все, конечно, потому что некоторые вещи не меняются, но некоторые из них. Достаточно, чтобы подарить Элю надежду. Теперь они могли говорить о том, что делали. Он мог, не моргнув глазом, поддеть Сэндза фразой «ну, дождись только ночи». Теперь он мог без разрешения прикасаться к Сэндзу, и тот не съеживался. Временами по утрам он просыпался и обнаруживал темноволосую голову Сэндза, покоящуюся на его груди, и тогда он лежал совершенно неподвижно, едва дыша от переполнявшей его надежды.

Как-то ночью, сидя на пляже под мерцающими звездами и глядя на подступающий прилив, Эль подумал, что ему не верится, что все происходит на самом деле. Может, ему все это приснилось? Происходящее казалось нереальным.

Сэндз сидел рядом с ним, откинувшись назад и опираясь на руки, зарывшись голыми пятками в песок. Морской бриз взъерошивал его волосы и трепал шелк черной повязки на его глазах. На губах Сэндза играла легкая улыбка. Он выглядел вполне довольным.

Эль улыбнулся, и опять перевел взгляд на набегающие волны. Если бы кто-нибудь еще два года назад сказал ему, что он будет сидеть тут, наслаждаясь моментом, он бы лишь расхохотался. На минуту он представил себе, как было бы здорово сейчас вскочить на ноги и сграбастать Сэндза, не обращая внимания на его протесты. Зайти в воду по колено. Бросить Сэндза в волны и смотреть, как тот отфыркивается и вопит. Начать брызгаться водой. Барахтаться и играть в океане, как дети.

Это было бы весело, но Эль не мог этого себе позволить. Не осмелился бы. Если соленая вода попадет Сэндзу в глазницы, тому будет очень больно. Эль не мог рисковать такими вещами – не ради дурацкой шутки.

Поэтому он просто сидел здесь, в окружении воды и звезд, со своим другом.

За все то время, что они провели в Косумеле в безделье и праздности, было лишь два досадных происшествия. Однажды ночью Сэндзу, редко спавшему спокойно, приснился кошмар, от которого тот кричал и дрожал. Проснувшись, Сэндз не позволил Элю утешить себя или обнять. Это была долгая ночь.

Второй раз случился по вине Эля.

Как-то ночью он проснулся и обнаружил Сэндза стоящим на балконе. Голым. Курящим. Он подошел.

– Тебе не стыдно?

– Ни капли, – Сэндз ухмыльнулся.

– У них есть закон, запрещающий непристойные действия в публичных местах, – сказал Эль. – Это делает тебя преступником.

– Похоже на то, – протянул Сэндз и затушил сигарету об оштукатуренную стену.

Эль обхватил Сэндза, сцепил руки у него за спиной и пошел обратно в спальню, волоча за собой Сэндза.

– Вот так, – тихо сказал он и прикусил Сэндзу нижнюю губу. – Ты нарушил закон. Ты был очень плохим. Идем со мной.

Улыбка Сэндза застыла.

– Нет, – ответил он.

Эль продолжал пятиться назад.

– Ты был плохим, – говорил он. – Настало время принять наказание.

– Нет! – Сэндз вывернулся из его рук и попятился на балкон, пока не уперся спиной в железные перила. Он сильно побледнел и дрожал. – Не был. Не надо.

Так Эль узнал еще одну подробность того ужасного лета, когда Сэндз лишился невинности. И добавил в список еще одно правило: Никогда не говорить о наказаниях или о том, что кто-то был плохим. Эль не возражал. За последние несколько недель было нарушено столько правил, что появление нового его не обременяло.

Но это было самым худшим, что с ними произошло. Все остальное было гораздо лучше.

Несомненно, самым лучшим было молчание. Ни разу за три недели Сэндз не слышал голоса в голове. Сэндз не говорил ему, но Эль знал, что так оно и есть. Спустя столько времени он выучил тревожные сигналы. Агент мог разговаривать нормально, затем его речь становилась бессвязной или вообще обрывалась. И когда он снова начинал говорить, его голос становился грубым, или холодным, или резким. Иногда он неосознанным жестом потирал висок – Эль был совершенно уверен, что Сэндз не замечал, что делает.

Но в Косумеле ничего этого не было. Никаких бормотаний, бесед с самим собой, никаких головных болей, ничего. Тишина.

А еще был смех.

Как в то утро, когда они поднимались на лифте к себе в номер, и на третьем этаже зашла женщина. Американка. Очень красивая и очень высокомерная. Она разговаривала по телефону, отчитывая собеседника.

Когда лифт остановился на восьмом этаже, двери открылись. Эль вышел. Сэндз же прошмыгнул мимо леди, умышленно задев ее.

– Извини, сахарная попка.

Леди чопорно выпрямилась.

– Как вы меня назвали? – спросила она.

Двери лифта закрылись. Сэндз сделал пару шагов по коридору и расхохотался.

Остаток дня Эль с благоговением вспоминал этот момент. Но за последовавшие недели ему не раз доводилось слышать этот смех, и он привык.

Они много смеялись. Над телевизионными шоу, над общими шутками, над тупостью кишащих вокруг американских туристов. У Сэндза был заразительный по-юношески звонкий смех, и Элю никогда не надоедало его слушать. Если бы он не знал, чем ему может аукнуться такой план, он бы изо всех сил старался быть смешным и вызвать у Сэндза смех. Как оказалось, ему не стоило волноваться – эти три недели в Косумеле были переполнены смехом.

Но, как и всему в этом мире, смеху пришел конец.

Его оборвал газетный заголовок. Эль увидел его на первой полосе газеты, которую читал сидевший в гостиничном фойе бизнесмен. «Картель обвиняют в смерти женщины».

Картель.

Они получили три недели, но теперь идиллия кончилась. Реальность больше нельзя было игнорировать.

Эль не смог проглотить свой ланч. Он долго гонял еду по тарелке, и наконец сдался.

– Нам пора возвращаться, – проговорил он.

Сэндз застыл. Это яснее ясного сказало Элю, что Сэндз не помышлял о том, чтобы покинуть Косумель в ближайшем будущем. Эль успокоился и одновременно огорчился. Он почти ожидал, что Сэндз скажет, что сам он понял это уже давно. Но на самом деле казалось, что Сэндз хотел остаться здесь. Он не хотел уезжать.

Но он знал, что это необходимо.

– Ага. Сегодня?

Завтра, хотел сказать Эль. Но если они помедлят, завтра может найтись другая причина, чтобы остаться. Единственной возможностью избежать этого было уехать сейчас.

– Да, – ответил он.

– Я боялся, что ты это скажешь, – произнес Сэндз. Он глубоко вздохнул – и в тот же миг изменился. Смех и добродушие испарились, чтобы смениться холодной силой, которая все эти годы помогала ему выжить. – Тогда поехали.

Эль был в отчаянии. Он не мог припомнить, когда в последний раз чувствовал что-то подобное. А счастье последних недель делало его отчаяние еще глубже.

Пока они собирались, он в последний раз оглядел номер. У него не было возможности играть на гитаре – заживающие пальцы не позволяли. Внезапно этот факт показался ему очень печальным. Настолько, что у него едва не навернулись слезы.

И лишь этой печалью можно объяснить то, что он сказал в следующий момент:

– Мы должны покинуть Мексику.

– Я останусь в стране, – ответил Сэндз. Он стоял в дверях, ведущих на балкон.

Эль пропустил это мимо ушей. Они не могли остаться. Мексика была плохим вариантом. США тоже.

– Мы поедем в Канаду, или…

– Ну да, конечно.

– Или в Аргентину, или…

– Я так не думаю.

– Мы не можем остаться, – твердо сказал Эль, думая о газетном заголовке. – Они рано или поздно найдут нас.

– Ты имеешь в виду, что они рано или поздно найдут меня, – поправил его Сэндз безо всякой горечи. Будто смирившись с этим. – Ты не так заметен. Куда меньше, чем я. Ты должен бросить меня.

– Нет, – выдохнул Эль. – Без тебя не будет нас.

На лице Сэндза проскользнуло странное выражение. На мгновение Элю показалось, что тот вот-вот расплачется. Затем он сказал:

– Я не уеду из Мексики или Кульякана.

– Почему? – требовательно спросил Эль. – Зачем тебе оставаться?

И тогда Сэндз сказал одно-единственное слово – против которого у Эля не было аргументов. Слово, которое изменило все.

– Чиклет. – Сэндз вызывающе задрал подбородок. – Я не оставлю Чиклета.

Эль почувствовал себя ничтожеством. Он неделями не вспоминал о мальчике. Ему стало стыдно.
Но он должен был попытаться. Возвращаться было бы ошибкой – Эль был в этом уверен.

– Мы не можем вернуться. Они поджидают нас. – Диего Санчес специально избегал участия в перестрелке позади Казино дель Суэрте. И Эль был уверен, что знает, почему. – В тот же миг, как мы вернемся, они узнают об этом. Они будут ждать нас.

– Наверное, устроили засаду в доме, – согласился Сэндз. По его тону было очевидно, что он не видит в этом сложности.

Дом. Эль ощутил, как с его лица отхлынула кровь. Он попытался что-то сказать, но выдавил лишь сиплое карканье.

И Сэндз, черт бы его побрал, проявил свою знаменитую интуицию, когда казалось, будто он читает мысли Эля.

– Дом, – сказал он. – Они в доме. Боже, Эль, скажи мне, что Чиклет не там же.

Эль ничего не сказал. Все, о чем он мог думать, – это его просьба к Чиклету. «А ты присмотришь за домом, пока нас не будет?»

– Господи Иисусе, Эль! – крикнул Сэндз. – О чем ты, мать твою, думал?

– Не знаю, – беспомощно ответил он. – Откуда я мог знать?

Сэндз с отвращением покачал головой:

– Ради бога, Эль. Хоть иногда пользуйся мозгами! – Лицо Сэндза ожесточилось, и Эль внезапно осознал, что он разъярен до крайности. – Если они хоть пальцем его тронули… – Он не договорил, но Эль сообразил, что окончание этой фразы сулило ему неприятности.

Он лишь кивнул в ответ – а что он мог сказать? Он облажался и знал об этом.

Полчаса спустя они уже были в пути. Они ехали в полной тишине. Эль заговорил только однажды, чтобы сообщить, что намерен переночевать в Мехико.

Сэндз ничего не ответил.

Так что для Эля оказалось большой неожиданностью, когда Сэндз положил ему руку на бедро всего лишь через полчаса после того, как они выехали из города. Эль затаил дыхание. Сэндз погладил его и ухмыльнулся, нащупав выпуклость в джинсах Эля.

– Что ты делаешь? – спросил Эль.

– Хочу убедиться, что ты будешь готов, когда мы окажемся в отеле, – ответил Сэндз. Он слегка сжал руку, и Эль дернулся.

– С этим, – сухо сказал он, – проблем не возникнет.

Эта ночь была полна напряжения и жестокости. Сэндз укусил его в плечо, и Эль, инстинктивно реагируя на боль, ударил его по лицу.

Воцарилось потрясенное молчание. Эль сжался.

Затем Сэндз усмехнулся:

– Ну, если ты так хочешь…

Они уснули почти под утро: потные и измученные, но более чем удовлетворенные.

В часе езды от Кульякана Эль сбавил скорость. Он надеялся засечь шпионов картеля. Они проехали мимо стоявшей на обочине полицейской машины, очевидно, подстерегающей превышающих скорость, но Эль посмотрел на копа в машине с недоверием. Заранее нипочем не узнаешь. Может, это настоящий коп, а может – настоящий коп на прикорме у картеля. А может, просто переодетый бандит.

Казалось, что каждый житель деревни смотрит на них. Но помахали им только несколько человек. Никто не улыбнулся. Эль чувствовал, как его внутренности сворачиваются в тугой комок. Неужели ребята Санчеса терроризировали этих людей в отместку за то, что те приютили Эля Мариачи и американского шпиона?

– Езжай к дому Чиклета, – велел Сэндз. Это было первое, что он сказал за день, начиная с самого утра. – Хочу убедиться, что все в порядке.

Эль не возражал. Он остановил машину перед домом мальчика. Когда он вырубил мотор, открылась парадная дверь, и вышла мать Чиклета. Она поприветствовала их, но явно не была рада видеть.

– Он в доме, – сказала она.

– Блядь, – громко выругался Сэндз.

Эль поморщился и снова завел машину.

– Что мы теперь будем делать?

– Что ты имеешь в виду, мать твою? – спросил Сэндз. – Мы зайдем.

– Это то, чего от нас ждут, – возразил Эль. Он не трогался с места. – Если мы вернемся домой, то попадем в их ловушку.

– Езжай, – тихо велел Сэндз. – Остановись на дороге, примерно в полумиле отсюда.

– Я тоже люблю его, – сказал Эль. Ему больно было думать, что этот храбрый мальчуган оказался в руках такого человека, как Диего Санчес. – Но это не выход. Сначала нужно придумать план.

Сэндз ничего на это не ответил. Он лишь склонил голову и сжал в кулаки лежащие на коленях руки. От него волнами исходило безмолвное разочарование, и Эль не осмеливался взглянуть в его сторону.

Эль насупился, но нажал на газ и поехал через деревню.

– Это очень плохая идея.

Сэндз снова ничего не ответил.

Эль медленно ехал по дороге, ведущей к его дому. Хотя, на самом деле, не его. Сначала дом принадлежал Хорхе Рамиресу, а сейчас – Сэндзу. Он лишь жил в нем с позволения Сэндза.

Нет, подумал Эль. Я живу здесь. Это мой дом.

И вдруг сама мысль о том, что на его дом напали – снова, – переполнила его гневом. Он много лет был в бегах, стойко выдержал потерю своего последнего дома, но с него хватит. Он больше не собирается убегать, и не собирается позволять им забрать у него еще один дом.

И Чиклет. Если они тронут его, я убью их всех до единого. Начиная с Санчеса.

Если где-то возле дороги и прятались люди, Эль их не видел. Не то чтобы у них была в этом необходимость. В кантине, за одним из уличных столиков, сидел мужчина в темных очках и потягивал пиво. Когда Эль проехал мимо, тот достал мобильник.

Санчес знал, что они едут.

Через полмили Эль съехал на обочину и остановил машину. Он так часто ходил этой дорогой на рынок, в город, навестить Чиклета, на исповедь в церковь… но сегодня, размышлял Эль, может статься, он пройдет по ней в последний раз.

Он начал открывать дверцу, но Сэндз положил ладонь ему на руку.

– Погоди.

– Что такое? – Эль развернулся к Сэндзу.

Агент выглядел на удивление мрачным.

– Однажды я сказал тебе, что обрету смысл в жизни, и неважно, где я его найду. Помнишь?

Эль помнил. Они говорили об этом в номере отеля, где они решили быть честными друг с другом, где зародилось их доверие.

Сэндз потянулся и, неуклюже отыскав губами его рот, поцеловал его. Это был нежный поцелуй, совершенно не сочетавшийся с холодным выражением лица Сэндза.

– Зачем ты это сделал? – спросил Эль; его сердце стучало, как бешеное.

– Я нашел свой смысл, – ответил Сэндз без улыбки.

Эль нахмурился. Если это правда, почему Сэндз не выглядит хоть сколько-нибудь счастливым?

– И прости меня, – продолжил Сэндз, – но по этой причине я не могу позволить тебе пойти со мной.

Его кулак врезался в подбородок Эля, отчего голова последнего откинулась назад. Ее пронзила острая боль. Потом Сэндз ударил его еще раз, и больше ничего не было.

Лишь темнота.


--------------------
У д'Артаньяна кончились деньги, улицы, у д'Артаньяна кризис прожитых лет,

На подоконнике комнаты квохчет курица, и не осталось искренних на земле...


(с) Габриэль ака Кэп
Вернуться в начало страницы
 
+Ответить с цитированием данного сообщения

2 V  < 1 2
Быстрый ответОтветить в эту темуОткрыть новую тему
()

 

: · ·

· · ·

: 28.3.2024, 17:39
Яндекс.Метрика